Джон Беркли - Парк Юрского периода: миллионы лет спустя
Элли оглянулась, вслушиваясь в шепот темноты, пытаясь уловить в ней звуки, свидетельствующие о смерти. Но Раптора слышно не было. Он отстал, а может быть, заблудился в нескончаемых лабиринтах бункера.
Девушка почувствовала облегчение. Ее трясло, будто в приступе лихорадки. Одежда намокла от пота, но опасность миновала, она жива, а это главное.
Тяжелая рука легла на плечо, и Элли вздрогнула от неожиданности. Правда, через секунду улыбнулась, увидев коричневые пальцы с розовыми пятнами ногтей.
— Мистер Арнольд, как вы меня напугали…
Она обернулась и… вновь закричала от накрывшего ее ледяной волной ужаса.
Арнольда Кеймена за спиной не оказалось. Была лишь одна рука, кровоточащая культя, перекушенная у самой шеи острыми клыками Раптора…
…Сол Броуфстайн ждал. Что-что, а ждать он умел. Долго и упорно. Прижав к плечу приклад «мозберна», охотник вглядывался в густой кустарник, за которым шевелилась черная масса. Велоцираптор. Сол отчетливо различал его сквозь прорезь прицела. Он мог бы стрелять, но решил выждать и бить наверняка. Таких хищников надо валить одним выстрелом, иначе они могут убить тебя. Конечно, охота — всегда риск, а такая — риск вдвойне, но зачем увеличивать шансы врагу? А Велоцираптор — враг, и враг очень опасный, в этом отношении Сол не преувеличивал. Опасный и — что куда хуже — умный и коварный.
Броуфстайн ощущал приятное волнение в груди. Вот и исполнилось заветное желание. Кто еще сможет похвастать такой охотой? Он не считал заслуженным трофеем Раптора, убитого в клетке-контейнере. Нет, это — неохота. Это — убийство.
«А может быть, природа нам мстит? — вдруг подумал он. — Мстит за то, что мы делаем? Этакое палеонтологическое изнасилование».
Сол потеребил спусковой крючок, выбрал мертвый ход и на секунду оторвался от приклада, давая возможность ветру высушить взмокшую щеку.
«Не расслабляйся, — сказал он себе. — Ради бога, даже и не думай об этом. Смотри за ней в оба».
Ствол «мозберна» вновь вернулся в первоначальное положение.
Ну, иди сюда, детка. Иди сюда. Я повешу твою башку, нашпигованную опилками, над камином. Иди сюда, крошка, мы здорово повеселимся сегодня. Исполним последний танец.
Вспотевшие пальцы обнимали теплый металл, Солу дико захотелось вытереть их о траву, но он не решился второй раз опустить винтовку.
Над самой головой резвились обезьяны. Им не было дела до стоящего внизу чудовища. Они чувствовали себя в безопасности. Из-за их веселого визга Броуфстайн и не расслышал шороха листвы слева.
В последний момент сработала охотничья интуиция, и Сол оглянулся.
В полуметре от него, присев для броска, вытянув вперед длинные, пятипалые, костлявые лапы, обтянутые тонкой, как пергамент, кожей, застыл второй Велоцираптор.
Броуфстайн мгновенно оценил обстановку. Ему, при всем старании, не удастся убить двух чудовищ, а значит, он умрет. Охота проиграна, но проигрывать нужно достойно. И Сол умел это делать. Он медленно развернулся. Его угрюмое лицо исказила кривая усмешка.
— Сообразительная девочка… — прошептал он и нажал на курок.
Раптор прыгнул, и пуля с треском впилась в дерево, разметав по траве светло-желтые, почти белые щепки. Рептилия набросилась на человека. Одним мощным, неуловимо-быстрым движением она вспорола ему грудь, рассекая кости ударом хватательного когтя.
Чувствуя, как кровь заливает тело, последним проблеском угасающего сознания, Сол попытался передернуть затвор и выстрелить еще раз, но не смог. Клыки Раптора сомкнулись у него на горле.
Сол лишь успел увидеть плывущие в небе облака, одно из которых было похоже на Джона Хаммонда. Бородач усмехался и подмигивал ему. Еще через мгновение Сол Броуфстайн умер.
А наверху, в ветвях, продолжали веселиться обезьяны, радуясь солнцу и утру. И пели птицы, выводя свои звонкие трели в кристально-прозрачном небе.
И облако-«Хаммонд», не переставая ухмыляться, смотрело с высоты в мертвые застывшие глаза своего погибшего друга…
…— Тим! — Грант видел осунувшееся лицо мальчика, губы, принявшие фиолетовый оттенок, приоткрытый рот — страшную картину смерти. — Тим!!!
Он вобрал в легкие воздух и начал делать пареньку искусственное дыхание, стараясь заставить биться замолчавшее сердце.
Лекс ходила вокруг, всхлипывая, обняв худенькие плечи загорелыми руками. В этот момент она как две капли воды была похожа на своего деда.
Алан принялся массировать мальчишке грудь. Затем вновь вдувать воздух в легкие и снова массировать.
Сказать по правде, он уже отчаялся оживить Тимоти.
Лекс продолжала всхлипывать. Девочка в первый раз в жизни столкнулась со смертью близкого человека. Она была в шоке.
— Ну же, Тим! — прошептал Грант. — Дыши! Дыши!!!
Еще несколько массирующих движений, и вдруг веки паренька дрогнули, и он едва заметно пошевелил губами.
— Молодец! — радостно улыбнулся Алан. — Молодец!!!
И вновь движение губ.
— Что?
— Т…
— Что? Ты что-то хочешь сказать?
Тим открыл глаза и внятно произнес:
— Три…
* * *Гостиничный комплекс выглядел хмурым и неприветливым. В нем не осталось и капли того дружелюбия, которое ощущалось вовремя первого посещения.
«Мир перевернулся, — подумал Грант. — Все здесь дышит, если не враждебностью, то равнодушием. Мы старались изо всех сил, чтобы заслужить такое отношение к себе».
Открытая веранда ресторана пряталась от посторонних глаз за плотными брезентовыми портьерами. После того как парк посетят первые туристы, их будут раздвигать в солнечную погоду и аккуратно задергивать в дождь или ветер. Пока же они создавали внутри ресторана приятную тень.
«Скорее всего, им уже никогда не удастся открыться, — подумал Алан. — Никогда парку не быть таким, каким он был вчера. Юрского парка, построенного Джоном Хаммондом, уже не существует».
Нарисованные на портьерах Ти-рексы статично гнались за Стегозаврами, Плезиозавры плескались в неподвижных озерах, Диплодоки с меланхоличным видом объедали зелень с деревьев, и над всем этим, на фоне голубого неба извивалась надпись: «Добро пожаловать в Юрский парк!»
На столах стояли блюда с тортами и пирожными, переливались фруктовые желе, в высоких вазах возлежали спелые, невероятных размеров экзотические плоды.
«Праздничный обед, — едко усмехнулся Грант. — Самое время. Что может быть лучше праздничного обеда после приятной прогулки, а?»
Лекс устало опустилась на белый плетеный стульчик. Тим последовал ее примеру. Он был еще слаб и бледен.
