Кирилл Бенедиктов - Блокада. Книга 2. Тень Зигфрида
Гумилев остановился.
— И за лагерную вошь извиняешься?
Капитан скрипнул зубами.
— До чего же ты занудный бываешь, Николаич! Хорошо, и за это тоже. Все?
— Все, — сказал Лев, подумав.
Шибанов скорчил страшное лицо и протянул ему руку.
Унтер-офицер Ганс Майер вернулся через два часа.
— Господин гауптштурмфюрер, — доложил он, вытягиваясь перед капитаном. — Ваш приказ выполнен. Оба предателя мертвы.
Шибанов, прибежавший в убежище пятью минутами раньше, одобрительно кивнул.
— Хорошая работа, унтер. Теперь можешь поспать. Ты проснешься в шесть утра, бодрый и полный сил. Ты будешь готов выслушать мой новый приказ. Без моего приказа ты не сделаешь и шагу, унтер.
— Так точно, господин гаупштурмфюрер, — Майер вытянулся во фрунт. — Разрешите выполнять?
Он расстелил на земле свою куртку и свернулся на ней калачиком. Гумилев обратил внимание, что мышиного цвета гимнастерка немца заляпана темными пятнами.
— А он молодец, — усмехнулся Шибанов, когда Майер захрапел. — Сделал все четко, мне даже помогать ему не пришлось. Заколол обоих, как поросят. Один там был, радист, ну очень уж любопытный — интересовало его, куда это ефрейтор их делся. Так наш фриц его первого на нож и поставил.
— А где тела? — спросил Жером.
— Он их в траву оттащил, видимо, чтобы в глаза не бросались. Вдруг кто из другого экипажа подойдет… Хотя они там все уже спать легли.
— Хорошо. Я, сержант и старшина будем ночевать в танке. Вы двое — сторожите пленника. Что делать утром, вы знаете.
Жером пружинисто поднялся на ноги и скрылся за занавесом густых ветвей. Теркин и Катя последовали за ним.
— Удачи вам, ребята! — сказала Катя, обернувшись. Ветви ивы лежали у нее на плечах, и Гумилеву казалось, что на голове у нее корона, сплетенная из зеленых листьев.
— Ну, что? — спросил Шибанов, когда они остались одни. — Кемарим по очереди?
— Давай ты первый, — сказал Лев. — Я все равно вряд ли смогу заснуть.
«Удивительно, — подумал он. — Два часа назад он убил одного немца, потом смотрел, как убивают еще двоих — и совершенно спокойно ложится спать. А меня колотун бьет, хотя я ничего этого и не видел…»
Он просидел около спящего немца до шести утра. Ровно в шесть Майер открыл глаза и принялся искать взглядом Шибанова.
— Эй, гаупштурмфюрер, — Лев толкнул капитана в бок. — Вставай, тебя ждут великие дела…
— Вот так вот прямо сразу, — пробормотал Шибанов по-русски, — ни свет ни заря… а уже работать заставляют…
Унтер-офицер смотрел на них осоловевшими глазами.
— Переходи на немецкий, — посоветовал Гумилев капитану, — а то у него сейчас шарики за ролики окончательно заскочат.
Шибанов повернулся к Майеру, и Гумилев увидел, как меняется его лицо — из заспанного и опухшего оно превратилось в сильное и сосредоточенное.
— Слушай меня, унтер-офицер, — сказал капитан по-немецки. — Сейчас ты сделаешь вот что…
В восемь утра танковый взвод, шедший в арьергарде конвоя, двинулся на юго-восток. На месте осталась одна только «Маленькая Берта».
— Эй, Ганс, — рявкнул из приемопередатчика голос командира взвода, — ты что там застрял?
Командир «Маленькой Берты» щелкнул клавишей «Fu.5».
— Господин лейтенант, — срывающимся голосом доложил он, — у меня проблема с трансмиссией.
— Серьезная? — каркнула рация.
— Нет, господин лейтенант. Не слишком.
— Я вышлю тебе ремонтника.
— Не стоит, господин лейтенант. Мой водитель-механик берется устранить поломку в течение часа.
— Ладно, — голос в динамике «Fu.5» прорывался сквозь шумы и помехи. — Догонишь нас днем, мы все равно притормозим у Немирова.
— Есть, господин лейтенант! — бодро ответил Майер и выключил связь.
— Теперь у нас есть часов шесть форы, — сказал Жером по-русски. — Этого вполне достаточно, чтобы добраться до Винницы.
На Майера было больно смотреть — он никак не мог понять, почему человек с погонами штурмбаннфюрера СС говорит на языке врага.
— Не волнуйся, унтер, — успокоил его Шибанов. — Мы выполняем секретное задание.
— Что будем делать с фрицем? — спросил Теркин. — В танке для шестого человека места нет. Там и пять-то с трудом помещаются.
— Можно здесь оставить, — пожал плечами капитан. — Мавр сделал свое дело, мавр может пойти погулять.
Немец беспомощно переводил взгляд с одного чужака на другого. Видимо, он чувствовал, что в этот момент решается его судьба, но невидимая узда, накинутая на его разум Шибановым, не позволяла ему взбунтоваться.
— Нет, — сказал Жером. — Он нам еще пригодится. К тому же это исключительно гипнабельный экземпляр. Придется что-нибудь придумать.
— Тогда я поеду на броне, — хмыкнул Шибанов. — Все равно, как говаривал один мой приятель, с моими габаритами я не влезу даже в КВ-2…
— Хорошо. Но прежде велите нашему приятелю занять свое место в башне и не делать никаких глупостей. Да, можете внушить ему, что в дороге он должен слушаться меня.
— Не бережете вы меня, — пожаловался капитан. — Расходуете мой ценный дар на всякие пустяки. А у меня, между прочим, после этого голова полдня раскалывается…
Степной орел, паривший над древней степью, хорошо видел, как стадо железных зверей ушло на восток, оставив на берегу извилистого ручья одного-единственного зверя. Орел решил, что одинокий зверь заболел или издох, но не успел он сделать и пары медленно снижающихся кругов, как чудовище вдруг взревело и принялось расшвыривать землю своими страшными круглыми лапами. Окутанное сизым дымом, чудовище развернулось и побежало обратно, на запад, прочь от своих соплеменников. Некоторое время орел следил за тем, как оно исчезает вдали, а затем опустился на вытоптанную им поляну. Там, в кустах, чудовище оставило много вкусной еды. Орел уже давно заметил, что железные звери охотно убивают людей, но никогда не едят их.
А в десяти километрах к западу от того места, где пировал орел, капитан Шибанов ухватился за ствол пулемета и поднялся на броне во весь свой немалый рост. Степной воздух пьянил его, казачья кровь упругими толчками билась в висках.
— Мы идем! — заорал капитан во всю глотку, — Да, скифы мы! Да, азиаты мы! С раскосыми и жадными очами! Мы любим плоть! И вкус ее, и цвет! И душный, смертный плоти запах! Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет! В тяжелых, нежных наших лапах!
Танк весело несся по благоухающей разнотравьем степи. Его подбросило на небольшом пригорке, и Шибанов едва не слетел с брони на землю, но удержался и развеселился еще больше.
