Алексей Калугин - Полет мотылька
– Не знаю, – качнула головой Валентина. – Но полагаю, что тебе следует серьезно задуматься.
– О чем ты? – не понял Геннадий Павлович.
– Я все время тебе твердила, – с упреком в голосе начала Валентина, – что нельзя день и ночь заниматься только работой! Помнишь, как ты во сне заговариваться начал? Чушь нес какую-то бог весть о чем?
Подумав немного, Геннадий Павлович вспомнил:
– Да.
– Что тебе тогда врач сказал? «Возьмите отпуск, Геннадий Павлович, и поезжайте с семьей на дачу». А ты, вместо того чтобы сделать как тебе советуют, снова принялся за свое! «Я подошел к решению очень важной проблемы, – пародируя манеры Геннадия Павловича, Валентина широко развела руками. – Явление сна во сне может перевернуть все наше представление о человеческой памяти».
– Сон во сне, – задумчиво произнес Геннадий Павлович.
Определение было ему знакомо. И он чувствовал, что за ним стоит нечто очень важное, что может помочь ему разобраться в том, что происходит. Пытаясь понять, что именно это означает, Геннадий Павлович чувствовал себя очень странно. Ему казалось, мозг работает одновременно в двух режимах. Его разум легко и быстро анализировал ситуацию, сопоставляя факты, давая им оценку и делая соответствующие выводы, и в то же самое время какая-то его часть активно противодействовала этой работе, делая вид, что отказывается понимать, что от нее требуется.
– Вот твоя работа и вывернула тебе мозги наизнанку! – закончила свою обличительную речь Валентина.
– Да-да, – рассеянно кивнул Геннадий Павлович.
Голос бывшей жены мешал ему сосредоточиться.
– Что «да-да»? – с обидой произнесла Валентина. – Я о нем, олухе, беспокоюсь, а он только «да-да» в ответ! – закончила она так, словно обращалась не к Геннадию Павловичу, а к группе невидимых слушателей, состоявшей по большей части из ее родственников. – Сколько лет ты, говоришь, прожил вместе с Артемом?
– Десять, – все так же рассеянно ответил Геннадий Павлович.
– Десять, – криво усмехнулась Валентина. – Интересно, как это так вышло, если мы с тобой разошлись только два года назад?
– Что? – удивленно глянул на бывшую жену Геннадий Павлович.
Валентина в ответ молча развела руками, – мол, я уже сказала все, что хотела.
Геннадий Павлович прижал ладони к щекам и чуть приоткрыл рот. Движение это показалось ему удивительно привычным, даже, можно сказать, родным. Однако прежде он за собой такого не замечал.
– Выходит, я потерял восемь лет жизни?
– Скорее уж ты нашел лишние восемь лет, – в голосе Валентины появились-таки язвительные нотки.
– Да, верно, – согласился Геннадий Павлович.
– Все твоя работа, – вновь завела прежнюю песню Валентина.
– Ну, я уже давно не работаю, – попытался успокоить ее Геннадий Павлович.
– И как давно?
По тому, каким тоном был задан вопрос, Геннадий Павлович понял, что снова сказал что-то не то.
– С тех пор, как фирма «Байбах» развалилась, – не очень уверенно произнес он.
– Какая еще фирма «Байбах»? – тяжело и как-то совсем уж безнадежно вздохнула Валентина. – Какая фирма, если ты почти всю свою жизнь в институте проторчал?
– В Институте мозга! – вспомнил Геннадий Павлович.
– Точно так, – подтвердила Валентина.
– Ты сказала «почти», – заметил Геннадий Павлович.
– Незадолго до нашего развода тебя пригласили работать в какую-то лабораторию, расположенную где-то под Москвой. Ты о новом месте работы ничего толком не говорил. Только бегал счастливый, распустив хвост, как петух. И деньги там платили такие, что ни в одной фирме не заработаешь, и любое оборудование доставляли по первому твоему слову, и тема та самая, над которой ты все мечтал поработать…
– Какая тема? – перебил Валентину Геннадий Павлович.
– Откуда мне-то знать? – недоумевающе развела она руками. – Ты ведь мне ничего не рассказывал! Только с Юликом Коптевым, закрывшись в комнате, о чем-то шептался.
– Значит, Юлика ты помнишь! – радостно хлопнул ладонью о ладонь Геннадий Павлович.
Наконец-то появилась первая ниточка, которая связывала ту его жизнь, о которой рассказывала Валентина, с той, которую он сам помнил.
– А Толика Григоршина помнишь? – с надеждой спросил Геннадий Павлович.
– Помню, – кивнула вроде как с осуждением Валентина. – Я, в отличие от тебя, все превосходно помню.
От души у Геннадия Павловича немного отлегло, – кошмар ложной памяти начал рассеиваться. Может быть, ему действительно нужно просто отдохнуть, и тогда все встанет на свое место?
– Мы вчера встречались, – улыбнулся Геннадий Павлович. – Юлик, Толик и Алекс.
– Какой Алекс? – брови Валентины сошлись у переносицы.
– Алекс Петлин. Ты разве не помнишь его? Мы же все вместе учились.
– Ну, мало ли с кем ты в свое время учился.
– Да нет, мы же все время встречались, в гости друг к другу ходили…
Геннадий Павлович внезапно осекся, поймав себя на том, что не помнит, чтобы Алекс Петлин бывал когда-нибудь у него дома. Более того, он не помнил когда, где и при каких обстоятельствах познакомился с Алексом.
– Нет, – уверенно покачала головой Валентина. – Никакого Алекса Петлина я не помню.
– Да, верно, – рассеянно кивнул Геннадий Павлович. – С Алексом я познакомился уже после того, как мы разошлись.
– Мы развелись два года назад, – не без ехидства напомнила Валентина.
– Да-да, конечно. – Геннадий Павлович наклонил голову и потер пальцами виски. – Ты знаешь, – сказал он только потому, что нужно было что-то сказать, – Толик себе палец отрезал.
– О боже мой! – в ужасе вскинула брови Валентина. – Как?
– Ну, сходил к врачу, и тот аккуратненько ампутировал ему палец.
Взгляд Валентины сделался настороженным.
– Ты что несешь, Геннадий?
– А что? – растерялся Геннадий Павлович.
– Какой нормальный человек пойдет к врачу для того, чтобы тот отрезал ему палец?
– Нет, ты не поняла, – не глядя на бывшую жену, махнул рукой Геннадий Павлович. – Толик удалил шестой палец.
– Шестой?
Геннадий Павлович отнял руки от лица и посмотрел на Валентину.
– У Толика на левой руке был шестой рудиментарный палец, – медленно и внятно произнес он. – Вот здесь, – показал он на своем запястье то место, где у Григоршина рос лишний палец. – Теперь он его удалил.
– Ты снова что-то перепутал, Геннадий. – Валентина вновь, уже в который раз попыталась взять Геннадия Павловича за запястье, но на этот раз он успел отдернуть руку. – У Толика не было никакого шестого пальца. – Заметив недоверие во взгляде бывшего мужа, она сочла нужным добавить: – Ты думаешь, будь это так, я бы не заметила?
Геннадий Павлович растерянно посмотрел на свое запястье так, будто это у него был лишний палец на руке.
