Тим Скоренко - Вдоль по лезвию слов (сборник)
В другой кабинет уже направлялись Филлис с женой. На свидание было отведено десять минут, всего десять. Его вообще могло не быть, но они шли на смертельный риск, и им разрешили увидеться с родными. Борхес почему-то был уверен, что Филлис даже под камерами наблюдения, висевшими в кабинете, умудрится уговорить жену на секс. Филлис только об этом и болтал во время подготовки.
К Малкину приехал друг. Все его родственники остались в России, но у него было немало друзей в Нью-Йорке, где он жил последние несколько лет. Борхес знал этого друга, потому что тот навещал Малкина и во время подготовки.
Борхес смотрел в глаза Марии.
Все уже исчезли в кабинетах, а Мария просто стояла, и Борхес не мог отвести глаза от её лица. Она была похожа на прекрасную героиню печальных итальянских фильмов… «Почему я сравниваю её с итальянкой?» Неважно. Мария – это душа. Она – это то, чего нет во мне. Вера.
Он сделал шаг, и она тоже, он поцеловал её в щёку, и они прошли в комнату для общения.
– Фернан… – он не знала, что сказать.
Он промолчал, потому что тоже не знал. Они просто сидели, обнявшись, тихо, и она склонила голову ему на грудь, а он обнимал её, пытаясь защитить от окружающего мира.
– Ты вернёшься, я знаю.
– Вернусь.
– Ты вернёшься героем.
– Да.
И снова молчание. Вокруг них был мир, и тишина, и она подняла голову, а он наклонил свою, и их губы встретились. В этот момент исчезло всё – весь космос, и все хитроумные приспособления для его покорения, и все филлисы-деггеты-малкины, тем более, смиты. Борхес почувствовал что-то странное. Мария не просто целовала его. Она передавала ему что-то – изо рта в рот – маленькое, стальное, тёплое.
Он не имел права ничего брать. Ничего. Он входил в камеру дезинфекции в том виде, в каком появился на свет, и выходил оттуда таким же. Потом он облачался в скафандр, потом проходил по узкому коридору в кабину, потом включал необходимые приборы, потом – засыпал. «Любой предмет, – говорил доктор Целлер, – любая вещь, не вошедшая в расчёты, может изменить траекторию, может нарушить пространственно-временной континуум, и вы окажетесь не в точке выхода, а внутри какого-нибудь газового гиганта или ещё чего похуже…» Что-то похуже газового гиганта мог придумать только Целлер.
– Это крестик, тот самый, мой, – прошептала она ему на ухо.
– Нельзя, Мария…
Её лицо стало серьёзным.
– Помни, Фернан, – сказала она уже в полный голос, не боясь прослушивания, – я с тобой. Но даже если я покину тебя, с тобой всегда останется твой Бог.
Она смотрела ему в глаза, и он понял, что она имела в виду.
– Спасибо, – прошептал он.
Он затолкал крошечный крестик подальше за щёку, чтобы говорить чётко, не шамкая. Он сможет достать его только в точке выхода. Главное – не проглотить его во сне.
– Удачи, Борхес. – Она улыбнулась.
– Я вернусь, – сказал он и поцеловал её.
Звонок ознаменовал окончание свидания.
* * *Борхес открыл глаза и огляделся. Они сидели в ряд: он, Деггет, Филлис, Малкин. Филлис спал, откинув голову и приоткрыв рот; Малкин тоже. Деггет заметил движение и повернулся к Борхесу.
– Привет.
– Доброе утро.
– Уже не утро, – усмехнулся Деггет. – Время стало растяжимым понятием.
– Угу, – хмыкнул Борхес.
– Мне шлемом набило шишку, – хвастливым тоном констатировал Деггет.
– Надеюсь, этим наша доля неприятностей исчерпана.
Деггет рассмеялся. От его гогота проснулся Малкин.
– Прибыли? Можно двигаться? – с ходу спросил он.
– Сейчас 13:03 по корабельному времени, – сказал Деггет. – По расписанию мы должны ждать до 13:15. Если Филлис не проснётся – будить его и ждать до 13:20.
– Пусть попробует не проснуться, – ухмыльнулся Малкин, – у меня всё затекло. А Правила – это вообще какая-то глупость на пятьдесят процентов. Мне не разрешили взять с собой даже талисман.
Деггет повернулся к русскому.
– Вот-вот. Мне отец на свидании дал значок с американским флагом. Крохотный! Он весит меньше, чем ежедневные колебания массы моего тела, и вот вам – нельзя, отобрали!
– А у меня серьгу из уха достали и не позволили взять, – неожиданно сказал Филлис, который, оказывается, уже не спал.
– И только наш тореро ничего с собой не взял и поэтому не жалуется, – ехидно сказал Малкин.
Борхес чувствовал во рту привкус металла. Крестик по-прежнему был за щекой. Он мог аккуратно выложить его в раздевалке. И соврать Марии потом.
Нет, не мог. Мария хотела, чтобы Бог был с ним.
В крестике не было Бога. В нём была Мария.
– Ладно, хватит веселиться, – сказал Деггет. – Кто помнит весь порядок действий?
– Ты, конечно, – улыбнулся Филлис.
– Тогда напоминаю. В 13:15 мы отстёгиваемся и проводим полную проверку самочувствия. В 13:45 мы едим, в 14:05 мы уже должны быть готовы к обратному прыжку. В 14:10 мы садимся в кресла. В 14:22 корабль, сделав полный виток вокруг планеты, снова оказывается в исходной точке и совершает второй прыжок. Вот и всё. Простите, что повторяю это в сотый раз, но инструкция требует.
– Мы хоть увидим Этрею? – спросил Борхес.
– Да, – ответил Деггет. – Иллюминаторы открывать не будем, но обзорный экран сейчас включим.
Они болтали о чепухе ещё несколько минут. Когда электронный хронометр перед ними показал 13:15, Деггет отщёлкнул крепежи скафандра.
– Джентльмены! Мы совершили первый в истории человечества гиперпространственный переход, и с нами ничего не случилось! Ура!
– Ура! – закричали Филлис и Малкин.
«Нужно ещё вернуться», – подумал Борхес.
Деггет уже копошился возле приборной панели. Помещение позволяло всем четверым быть на ногах одновременно, но при этом оказывалось довольно тесным, потому Борхес остался сидеть. Защитный кожух обзорного экрана пошёл вверх. В каюту влилась бесконечная звёздная ночь, пустая и холодная, и Борхес закрыл глаза, чтобы не утонуть в ней.
– А где Этрея? – спросил Филлис.
– Должна быть видна с другой камеры, – ответил Деггет.
Он начал щёлкать тумблерами. Вид сменился. Теперь на экране появилась планета в белёсой облачной дымке, невероятно похожая на Землю. У открывшего глаза Борхеса возникло ощущение, что никакого перехода не было, а они просто летят сейчас по земной орбите, что посадку обратно можно совершить в любой момент при помощи обычных маневровых двигателей.
Этрея стала вторым после Земли миром, пригодным для обитания людей – по меньшей мере, так утверждали астрономы. Если переход закончится удачно, уже следующая экспедиция совершит высадку на планету для подтверждения гипотезы.
– Господа, у нас проблемы, – вдруг сказал Деггет.
Все посмотрели на капитана. Тот нахмурился и переключил тумблер. Изображение планеты снова сменилось звёздным пейзажем.
