Владимир Савченко - За перевалом
По сторонам конвейерного тракта суетились монтажные автоматы. В сравнении с прессами они казались крошечными, хотя ворочали домами. В конце конвейера собранные коттеджи подхватывали «пауки», уносили по всем направлениям.
«Орлы» с Берном долго кружили над комбинатом, опускались, заглядывали во все места — искали людей. Наконец нашли на удаленной сопке, откуда открывался вид на Красное море. Под прозрачным куполом у экранной стены и пульта стояли мужчина и женщина — настройщики.
Обязанности настройщиков были необременительны: перепрограммировать автоматы по поступающим заказам. Как раз сейчас они настроили ДШК на партию коттеджей со стенами-жалюзи и навесом над входом — для жарких мест. На очереди партия домов со скошенными фундаментами для установки на склонах гор.
Предприимчивые парни Эри и Ло сразу нашли применение домострою: отозвали женщину, что-то нашептали ей. Та покивала, улыбнулась, поманила напарника — все направились к пульту. К ним успела присоединиться Ни, но на остальных любопытствующих Эри и Ло закричали:
— Не подходите, нельзя! И тебе, Аль, нельзя!
«Конечно, нельзя: надо же, чтобы было кому потом удивляться». И Берн решил не жалеть сил, когда придет время для этого.
Но ему не пришлось особенно и прикидываться. Когда под вечер они прилетели к Овальному озеру, то там, на красивом мысу у пляжа под соснами, стояли четыре домика. Какая у них была немыслимая раскраска стен! Видно, настройщики стремились угодить всем вкусам. Какие были великолепные микропористые ложа — по четыре в каждом коттедже! И какая задорная музыка звучала из сферодатчиков в стенах! А когда в сумерки эти стены начали накаляться радужными люминесцентными переливами, то и закоперщики Ло, Эри и Ни застонали от восхищения.
…У этих уединенных домиков у озера все и началось.
Кончина Ило всколыхнула Берна: вот человек — жил сколько хотел и как хотел, в полную силу, выразительно… А он? Слоняется по планете как неприкаянный. Неужели так и останется на задворках в этой жизни — ни на что не влияющим, никому не нужным?..
Словом, смерть биолога разбудила в Берне жажду успеха. Для начала он решил покорить «орлов» — настолько, чтобы они не пожелали нового Деда, захотели путешествовать с ним. А если так и не выйдет (он знал, какой вес имеет слово «учитель» и личность учителя), то хоть пусть вспоминают о нем: «А вот Аль нам объяснял… Аль рассказывал… Аль говорил…» Неужели теперь, когда фигура Ило его не заслоняет, он не сумеет пленить души этих щенков? Он — интересный бывалый человек, знающий много такого, чего в этом мире не знает никто!
«С чего все пошло наперекос?» — соображал Берн, сидя на песке и обняв колени руками в пятнах.
…Конечно, больше всех допекали его эти двое — Эри и Ло. Они еще со времени победоносного спора о Свифте ни во что не ставили его; когда профессор урезонивал их, то за словом в карман не лезли, отвечали сразу, остро и умно.
«Человек как организм настолько сложен, что разница в запасах информации ребенка и взрослого ничтожно мала, а размеры и вес ничего не доказывают, иначе выходит, что самое умное существо на земле — кит». (Афоризм Эри.)
«Хорошим взрослым быть легко, а ты попробуй быть приличным ребенком — в считанные годы и без образования!» (Афоризм Ло.)
Это говорилось при «орлах», те веселились, хлопали в ладоши, ждали меткого ответа Аля. А он пасовал от неожиданности, когда же придумывал удачное, время было упущено.
Но окончательно подвели профессора «рассказы из первых рук». Он решил продолжить эту традицию Ило. Да ему и в самом деле было что рассказать, чем поразить воображение малышей. Он решил перво-наперво заинтересовать их рассказами о войне, о всем военном. Разве он сам не был мальчишкой!
Ах, лучше бы он не пытался!.. До рассказов о битвах и воинских подвигах дело, собственно, и не дошло; все рухнуло на вводных, так сказать, лекциях: о вооружении, организации армий. Дети хорошо поняли техническую сторону — тем более что простое оружие существовало и поныне.
Им было интересно узнать и о могучих танках, могших своротить дом или проложить себе дорогу сквозь лесную чащу, о пушках, стрелявших на многие километры, о самолетах, которые могли гоняться друг за дружкой в воздухе, пикировать, сбрасывать бомбы, разрушать здания или мосты…
— А для чего все это было? — спросила посреди рассказа однажды Ия.
— Ну, не понимаешь разве: тогда было много диких опасных животных, — горячо принялся объяснять ей Фе. — Это теперь против них достаточно дробовика или электроружья, а во времена Аля — ого-го… только с танками, пушками. Или даже сбрасывали бомбы на стада хищников. Правда ж, Аль?
Берн подивился: неужели ничего не знают?
— Нет, — ответил он, — против зверей и тогда было достаточно дробовика. А эта техника предназначалась против людей.
— Не хочешь же ты сказать, — с недоверчиво-ехидной улыбкой, которая всегда злила профессора, спросил Ло, — что люди могли убивать… людей?
— Не только могли — делали это! Если подсчитать, то за всю свою историю люди куда меньше перебили зверей, чем друг друга.
На лужайке у красивых домиков стало очень тихо. Ия, Ни и двойняшки Ри и Ра смотрели на Берна, побледнев. Мальчишки переглядывались; кто-то не то кашлянул, не то произнес сакраментальное «бхе-бхе…».
Чтобы проверить возникшее подозрение, Берн навел по ИРЦ справки: так и есть, детям ни о войнах, ни об иных видах массовых убийств людей людьми не рассказывали; это-де воспринимается ими болезненно, создает нежелательный крен в психике.
«Ну, знаете!.. — распалился профессор. — Что за тепличное воспитание, что за ханжество! Скрывать от детей такое! Это же история». И он решил раскрыть малышам глаза. Уж теперь-то они точно будут вспоминать: «А вот Аль нам рассказывал…»
…Это произошло перед закатом. Малыши, гуляя по окрестностям, нашли рощу ореховых деревьев, натрясли крупных орехов. Сейчас они сидели кружком, очищали толстую кожуру; пальцы и ладошки у всех были темные.
А Берн заливался соловьем, рассказывал о ядерном оружии, о баллистических самонаводящихся, чувствующих тепло городов ракетах с тритиево-стронциевой начинкой, о последнем — перед его захоронением в Гоби — крике военной мысли: электронно-кибернетической системе автоматического возмездия — на случай, если живых не останется… «Орлы» щелкали орехи, слушали отчужденно. Первым не выдержал Эри.
— Послушай, Аль, — молвил он рассудительно, — ведь все эти штуки должны были обходиться в огромный труд, в большие биджи, так?
— Еще бы, — подхватил профессор, — настолько большие, что были по средствам самым крупным державам. Другим оставалось трепетать и присоединяться.
