Аноним Шлифовальщик - Ложка дёгтя
Молодые селяне пытались выбраться из проклятого села и обосноваться в городе. Однако многим из них проходилось возвращаться обратно: в городе не требовались земледельцы и нелоголазы. Городу теперь нужны были аниматоры в ночные клубы, бармены, диджеи и стриптизёрши. Особо удачливые селяне умудрялись устраиваться охранниками в магазины или на автостоянки, где задерживались недолго. После загадочных "оптимизаций" или "сокращений" их первыми вышибали с работы, и приходилось несчастным снова возвращаться в село.
Последние, кто приезжал из города, рассказывали, что горожане сильно недовольны забредышами. Появляются люди, которые говорят, что нужно прогнать забредышей, грабящих наш мир. До Игната тоже доходили подобные слухи. В последнее время он стал раздражительным и требовал всё больше и больше обонточки, сокращая при этом размер и без того мизерной платы, ссылаясь при этом на загадочный "кризис". Кое-кто из нелоголазов шёпотом рассказывал, что Игнат собирается вернуться в свой мир и поэтому он старается высосать Изобру по максимуму. А некоторые говорили другое: что проклятый забредыш почему-то боится возвращаться домой и собирается поднакопить "средств" и удрать в какой-нибудь другой спокойный мир.
2
Во время обеда нелоголаз Вит старался помалкивать, чтобы Зида не начала неприятный разговор. Отец, чувствуя накалённую обстановку в доме, тоже молчал, сосредоточенно жуя и часто облизывая ложку. Съев похлёбку, Вит протянул жене пустую миску, попросил добавки и всё же нарвался на неприятность.
- Какая добавка?! - моментально взбеленилась Зида. - Ты заработал её?
- Что ж ты, Зидушка, съеденным попрекаешь? - вступился за Вита отец. - Он же не виноват, что от Игната никто не приходит. Сын уже неделю ждёт, спит вполглаза...
Но обозлённая сноха накинулась на отца:
- И сколько он будет ждать благодетеля? До второго пришествия Лепеста? Я чем детей завтра кормить буду? Одевать во что, в лохмотья?
Аргумент подействовал, и отец-тугодум замолчал, тупо глядя, как тает ложка и грязной лужей растекается по столу.
- И в самом деле, Вит, - обратился он наконец к сыну, - может, бросить тебе это поганое ремесло. Говорят, грешно это - Изобру тревожить.
- Кто это говорит? - вяло спросил нелоголаз.
- Со стариками я потолковал вчера. Они говорят, в Либре написано, что конец света настанет, если Изобру теребить. И Нелога весь наш мир покроет.
- Брешут твои старики! - с раздражением ответил Вит, стукнув пустой миской о стол. - Ничего такого в Либре нет. Там, наоборот, сказано, что Изобра дана нам во благо.
Опасливо косясь на сердитую сноху, орудующую возле печи, отец наклонился к сыну и шепнул:
- Бросай это дело! Давай, как я, землёй заниматься. Хоть небогато, да с голодухи ноги не протянем.
Но Зида услышала неудачный совет отца и резко обернулась:
- Какой землёй? Помидоры выращивать, которые разбегаются? Капусту, которая глазами моргает? Свёклу, которая ботвой вниз растёт? Я не буду такое есть, и детям не дам.
Вит уныло глядел в окно. Половину огорода занимала зимница, выросшая за ночь и поморозившая лук и редиску. Пав, не боясь замёрзнуть, залез в самую середину этой относительно безобидной нелепы и кидался оттуда в Юну снежками. Та взвизгивала и грозилась пожаловаться матери.
- Не надоело смотреть? - ядовито сказала жена, имея в виду зимницу. - А мне надоели эти нелепы каждый день наблюдать. То одно, то другое... И за детей боязно.
- Я тебе что, Лепест, чтобы нелепы разгонять? - возмутился Вит.
- В город надо перебираться, как ты не поймёшь! - устало проговорила Зида. Ухват в её руках неожиданно зацвёл. Она брезгливо осмотрела его и отбросила в сторону. - Пава и Юну в школу отдадим.
- А на какие шиши жильё купим? - огрызнулся нелоголаз. - У тебя свойств, что ли, навалом? Хотя на твою злобность, наверное, можно целый дворец купить!
- Пусть твой Игнат платит этими, как их, деньгами. У забредышей за деньги можно всё купить: и жильё, и еду, и за школу заплатить. Мне надоело жить в этой собачьей Нелоге, когда еда то разбегается, то улетает, то превращается в навозную кучу.
Это Зида со злости говорила. Запасы провизии хранились в чулане, где Вит установил нормальник, включив его на малую мощность. Юстаккумуляторов хватит по крайней мере на месяц. Так что пища не улетит и не расползётся.
Неизвестно, сколько они бы ещё спорили, но с улицы прибежал Пав и, потирая замёрзшие в зимнице пальцы, с порога прокричал:
- Папа, тропа нормализовалась!
Вит встрепенулся. Раз нормальники включились, следовательно, в конец тропы, которая упиралась в дом старейшины, скоро перепухнет работодатель из Игнатовой конторы. На нормотропе законы мира работают, и перепухальники поэтому тоже действуют. Нужно было спешить: сейчас к дому старейшины ринутся жаждущие работы нелоголазы, которых, как и Вита, испилили дома жёны.
Нелоголаз схватил крепкий мешок для обонточки, кинул в него полбуханки хлеба и несколько печёных картофелин и бросился на улицу. На улице уже было полно народу, даже Гибкий Кир притащился. Ещё год назад он считался лучшим из нелоголазов, а потом вляпался в испар, который клубится возле Изобры. Противоиспарник у нелоголаза был драный, и Кир приобрёл необычайную гибкость. Он даже руки мог злом завязать. С тех пор нелоголаз получил прозвище Гибкий. Сейчас Кир вместе с другими конкурентами тоже тащился к нормотропе, обмотав руку вокруг мешка.
Вопреки ожиданиям, в село перепухнули не работодатели из конторы Игната. Когда Вит подбежал к дому старейшины, то увидел с полдесятка горожан. Один из них был одет как горожанин, другой, получше - в красивую коричневую одежду, остальные - в светло-серую. Серые были вооружены состарами, а коричневый - тяжёлым плоскачом.
Вит заметил, что появление вооружённых людей в селе вызвало небывалый ажиотаж. К дому старейшины потянулись не только нелоголазы, но и остальные селяне. Где-то в толпе Вит заметил Зиду, которая тоже не утерпела и упорхнула из дома вслед за мужем. На руках она держала Юну, а с левого боку к ней жался Пав. Мальчишке явно хотелось убежать от матери и пробраться к вооружённым людям, чтобы потрогать боевое оружие или хотя бы рассмотреть его вблизи, но мать не пускала. За спиной Зиды торчала седая голова отца.
Коричневый взял в руки знакомую Виту штуковину под названием мегафон, покашлял в неё, сказал "раз-раз" и громогласно произнёс:
- Дорогие друзья! Настало время великого освобождения и свободы. Я, полковник Народной гвардии Гвед, спешу вам сообщить, что неделю назад власть в мире перешла в руки нашего великого народа. Мы очистим наш многострадальный мир от забредышей, которые своей хитростью и коварством поработили нас.
