Александр Лайк - Синий, как море
- Вот! - радостно сказал Альба. - Засек! На противоположном от нас холме - видите, принц?
Я сощурился - яркое утреннее солнце слепило глаза. И сразу увидел того, кто привлекал взгляды солдат врага. Далеко, на первом из холмов дальней, южной гряды, расположилась группа всадников. Трава на холме уже погибла под десятками копыт, и всадники, в отличие от нас, были прекрасно видны всем.
Немного впереди и в стороне от других на замершем могучем вороном жеребце неподвижно застыл человек в вороненых доспехах. На нем не было никаких украшений, даже обычного плаща не было, и никакая эмблема не сверкала на солнце. Но по тому, как он держался, сразу становилось ясно это и есть предводитель. Тот, чья воля бросила сегодня утром черные отряды на белоснежный город.
- Черный Принц! - с каким-то восхищенным уважением шепнул Орбен.
- Похоже, именно он, - напряженно сказал Альба. - Внимание!
Человек в черных латах шевельнулся. Медленно поднял правую руку и властно указал на Харсея. И сразу на гвардейца обрушился серый шквал.
Два десятка крупных волков без всадников вырвались с правого фланга осаждающих. Скорость их была настолько велика, что мне даже показалось они почти мгновенно оказались рядом с Харсеем. Но нет - отважный гонец развернул коня на полном скаку, сдал направо, прямо на вражеский сторой, и промчался перед самым носом у пехотинцев левого фланга, продолжая непрерывно принимать вправо.
- Боги, какой молодец! - Альба лучился от удовольствия, как будто не дарил, а принимал похвалу.
По сути, Харсей сделал небольшой круг посолонь, но за это время волки, несущиеся наперерез его прежнему движению, по инерции проскочили дальше к стене, и мальчишка, теперь круто завернув влево, прямо за хвостами волков рванулся к приоткрывшимся воротам. И тут пехотинцы левого фланга не выдержали.
Формальный приказ - схватить наглеца - был получен. И уже не столь важным казалось, кому именно он был отдан. Первые шеренги качнулись вперед и бросились в безнадежную погоню. Пешие за взъяренным конем. Безумцы, успел подумать я.
И сразу же черные доказали, что в безнадежные погони они не играют. Командир одного из центральных отрядов резко выкрикнул какую-то команду, и пол-квонга тяжелых арбалетных болтов темным пунктиром расчертили еще не вытоптанный луг. А в точке, где пересеклись пунктирные линии, коротко заржал в предсмертной муке конь.
Харсей вылетел из седла через голову падающего скакуна; не пытаясь затормозить, несколько раз кувыркнулся - даже сейчас он стремился к воротам. И прямо из последнего кувырка поднялся на ноги, продолжая бежать.
Разворачивающиеся для нового броска волки были от него в нескольких десятках шагов слева. Заряжающие арбалеты для нового залпа стрелки центра - сзади и справа. А ревущая в азарте охоты орда пехотинцев - прямо за спиной.
Харсей вдруг покачнулся и потерял скорость. Рука его судорожно дернулась к бедру - очевидно, в падении он разбередил недавнюю рану. Но впереди вдруг шире раскрылись ворота города, а из щели створа высыпали лучники, на бегу берущие прицел.
И я не смог увидеть, что было дальше, потому что Альба взревел "В седло!", и наш отряд - боги, всего шесть бойцов! - бросился вниз по склону холма.
Этого дивного чувства мне никогда не забыть. Все вокруг стало каким-то эфемерным, зыбким и призрачным. Страшно не было, совсем не было, только очень хотелось жить, жить и выжить во что бы то ни стало. Тело почти потеряло чувствительность, куда-то пропали все боли и усталости, зато невероятно обострилась реакция. Настолько, что казалось: конь неспешно плывет в воздухе, едва касаясь копытами - не земли даже, а травы. И Альба был, как всегда, справа, а Орбен, как всегда, слева, а сзади беззвучными мягкими скачками неслись невесомые демоны; и мое пьяное от восхищения, завороженное, упоенное, но неизменно мудрое "я" в стремлении сохранить хрупкую плоть принца Райдока приказало отринуть искалеченную память разума и положиться на по-звериному цепкую память тела. Моя рука сама выпустила Ванаир из плена ножен и позволила ему протанцевать сверкающий танец восторга. Я был бессмертен и неуязвим. И шеренги черной пехоты казались только бумажными фигурками, которые нужно широким взмахом смести со стола, чтобы потом любоваться их медленным кружением.
Спины пехотинцев вдруг оказались прямо перед нами, Альба вырвался вперед, увлекая нас вдоль строя, и с яростным воем "Лиа сен нау!!" врубился в неприкрытые затылки заднего ряда.
Смятение, смятение на грани паники мчалось рядом с нами, заставляя черных бойцов оборачиваться в последнее мгновение и отшатываться, чтобы тут же рухнуть с рассеченным лицом. Ванаир запел древнюю, как сама Радуга, песню и метнулся к чужому виску. Рука почти не почувствовала сопротивления кости. Лезвие Светлого клинка вспыхнуло на солнце и легко выскользнуло из противоположного виска, а пехотинец, роняя меч, обеими руками схватился за лицо и без звука опрокинулся в траву. Его сосед по строю поспешно вскинул клинок, пытаясь защититься, но медленно, слишком медленно! В обратном движении Ванаир опередил неудачливого собрата и врезался в правую щеку черного воина. Зубы, крошась, скрежетнули по заговоренному металлу, огни смерти полыхнули в изумленных глазах, а лезвие моего меча уже впилось в крыло шлема изнутри и разрубило его легко, как дынную корку.
"Лиа сен нау!!" - рычал рядом Орбен, и тяжелые чавкающие звуки за моим плечом говорили о том, что булавы демонов не отстают от наших мечей. "Лиа сен нау! Луна с нами!"
Луна действительно была с нами. Бледная от волнения, она смотрела почти что из зенита на то, как сражаются ее дети.
"Лиа..." Ванаир взмывает вверх, неуловимое мгновение парит там, как смертельно опасная стальная птица.
"...ссеннн..." Сверкающий сокол со свистом устремляется вниз.
"...ннау!!!" Воздух уже не свистит, он воет от напряжения, как дикий кот, а зеркальный клюв наповал разит добычу, гасит скорость в ее упругой плоти, и еще одна металлическая черная башня рушится под копыта коня, пересеченная наискось кровавой полосой.
Альба вдавливался во вражеский строй все глубже и глубже, как печать в сургуч. Да и строя-то перед нами уже не было. Левый фланг повернулся лицом к нам, забыв о том, что двигался к городу. Некогда прямая линия превратилась в полукольцо, которое силилось сомкнуться вокруг нас. И сомкнулось бы, если б нас было только трое. И заставило бы остановиться, чтобы защитить спину. Но по пятам за нами шли демоны, сминая и отбрасывая бессильные черные щупальца. И там, где они прошли, оставался широкий коридор, отмеченный изуродованными телами.
Как-то внезапно мечники в кирасах закончились, и на пути нашем оказались люди в кольчугах, с короткими широколезвийными копьями. Мы проломили фланг и увязли во втором эшелоне центральной колонны.
