Геннадий Прашкевич - Шкатулка рыцаря (сборник)
К счастью, телефонный звонок вырвал меня из бесконечно искривляющегося мира.
«Ты когда прилетишь?» – Конечно, я решил, что звонит Архиповна.
«На крыльях любви? Хочешь, прямо сейчас?» – ответила Инесса.
Я поборол наваждение и выключил телефон. Врач загадочно улыбнулся: «Ты в этой папке не сильно пасись, это мое, а не твое дело». И совсем развеселился: «В Доме колхозника я тебя поправлю».
Я кивнул. Но я ничего не понимал.
– Зачем в деле эта вырезка из «Известий»?
– Ну, мало ли кого интересовала судьба Кондукатора.
– Почему ты называешь Чаушеску Кондукатором?
– А почему ты называешь Гитлера фюрером?
18Оказывается, глубокой осенью поиски Аси Стрельниковой зашли в тупик.
Никакой информации. Ниоткуда. Бывший инженер блаженствовал. А я рылся в потрепанной папке и думал: сказать Врачу о только что пережитом мною видении или нет? Решил: к черту, не стоит. В листах допросов указывалось, что осенью Алевтина Николаевна, мать Аси, приехала в город. Мало кто знал о том, что она приехала, но женщина, позвонившая по телефону, уверенно назвала ее по имени и отчеству.
«Мне деньги нужны».
«А кому они не нужны?»
«Мне срочно нужны. Двести тысяч».
«Двести?» – растерялась Алевтина Николаевна.
«Ну да. Двести. И не через месяц, а на этой неделе!»
Алевтину Николаевну как обожгло: «Откуда у меня такие деньги?»
«А вы свой дом в Бердске продайте».
«Как это так продайте? Для чего?»
«Для пользы дела, – хрипловато подсказала телефонная незнакомка. – Сейчас недвижимость в цене. – Чувствовалось, что обсуждаемый вопрос ею хорошо обдуман. – Зачем вам, одинокой старушке, отдельный дом? Пыль стереть и то сколько сил уходит, правда? Я позвоню вам в конце недели. Встретимся на железнодорожном вокзале. Только чтобы деньги были при вас. Без обмана. Не успеете дом продать? А вы займите. Пособирайте по знакомым. Достоверная информация о дочери вам нужна? Ну вот. А мне нужны деньги. Срочно. Доходит? Подойдет «Сибиряк», я найду вас на перроне».
Алевтина Николаевна догадалась позвонить Роальду.
Он-то и взял с поличным родную сестру Юли Ключниковой.
Звали ее Света. Высокая брюнетка, обожавшая спортивный стиль.
Зарабатывала на жизнь нетрадиционными способами. Когда Ася еще была жива, никак не могла взять в толк: как это Стрельников добивается любви Юлиной, настоящей красавицы, а сам живет, прости Господи, с какой-то парикмахершей! И привела к Стрельникову человека, способного решить проблему.
Седой усатый красавец. С порога спросил: «Кат коста?»
Такое обращение сразу заворожило сестер. А Усатый давал дельные советы, смеялся, целовал руки. Незаметно лапал Свету, потом так же незаметно, как бы случайно, лапал Юлю. Сестры заводились. Понятно, седой по делу интересовался курицей.
«Да что в ней такого? – смеялся бывший инженер, чуя близкое освобождение. – Да стерва обычная. Из деревни. У них там мужики испокон пили да резали деревянные игрушки. Никакого серьезного ремесла. Даже огурцы не сажали, считали, что огурцы вредны для здоровья. Ведь все, кто раньше в той деревне ели огурцы, уже давно умерли, да?»
«О кямэ! – смеялся седой. – Где такая деревня? Как в такую попадают?»
«Камень к ногам и в воду!»
«Ну вэ ынцелег, – смеялся седой, оказавшийся румыном. – Зачем камень?»
«Чтобы нырнуть. Затопили деревню. Когда ставили плотину местной ГЭС, тогда и затопили, – задыхался от предчувствия свободы бывший инженер. – Теперь мать курицы живет в Бердске».
«А Бердск не затопили?»
«Нет. Бердск на высоком берегу стоит».
«А эта… ну, курица… Она часто ездит в Бердск?»
«Часто, – томился чудесными предчувствиями Стрельников, – я сам ее иногда в Бердск вожу».
«Ну вот, – подмигнул усатый. – Соберется курица в Бердск, ты мне позвони. Будем думать. Случайную встречу с попутчиком устроим».
19Обвинитель: Почему вы не отвечаете?
Н. Чаушеску: Отвечать я буду только перед Великим национальным собранием, перед великим рабочим классом. Я признаю только великий рабочий класс и Великое национальное собрание. А зачинщикам государственного переворота я отвечать не буду. Я – глава государства!
Обвинитель: Ты смещен. Ты еще не знаешь об этом? Ты смещен со всех постов. Так же как и она – (указывает на Елену Чаушеску). – Вы оба смещены со всех должностей и постов. – (Голос человека за кадром: «Где?..»)
Н. Чаушеску: Я – законный глава государства. Я – верховный главнокомандующий. Я не буду вам отвечать. Как простой гражданин Румынии, я…
Обвинитель: Так вы простой гражданин Румынии или законный глава государства?
(Голос невидимого человека за кадром: «Где?..»)
20Седой румын проголосовал на выезде из Новосибирска.
Устроившись на заднем сиденье, весело наклонялся вперед.
Дышал луком на Асю. Деревянной расческой приглаживал свою седую шевелюру.
«Цум се спуне. Правда ты в деревне выросла?» Ася не любила свою затонувшую деревню, да и помнила ее слабо, поэтому отвечала коротко. Ну да, выросла. Ну да, там умели корзины плести, мозаику резали. Чего в этом такого? Ремесло есть ремесло, а детские игры всегда востребованы. Сердце у Аси болело. При чем тут огурцы? Ели мы огурцы. Поглядывала на мужа: почему не оборвет наглого попутчика?
Свернули на проселок.
«Это мы куда?»
«Выходи».
«Зачем?»
Вместо ответа румын накинул на Асю удавку.
Стрельников дома потом признавался любимой: «Я, Юлька, чуть не обмарался. Нет, правда, без ерунды. Думал, румын вытащит курицу на полянку, бросит в траву, а он удавкой прямо в машине».
«А ты?» – ужасалась, сжимала кулачки Юля.
«Ну, я что? – бодрился инженер. – Я, понятно, выскочил из машины. Кричу румыну: ты же машину испачкаешь! А он то придавит, то отпустит. То придавит, то отпустит. Крыша, видно, поехала. Что-то долдонит свое румынское про какие-то деревенские подполья».
Показывая, как сильно доверяет любимой, повез однажды Юлю к месту, где бросили задушенную. Гнилое болотце, сухостой. Все так, как потом указывала Алевтине Николаевне гадалка. «Принеси канистру с бензином, – строго приказала Юля, – а то получается как-то не по-человечески». Позже мотивировала свой поступок душевной добротой: ведь на курицу могли покуситься местные звери. Стрельников послушно приволок канистру. Юля приказала: «Лей!» Но старуха гадалка оказалась все же права: крещеная кровь, она не пропадает. Светке-дуре, сестре, которая обо всем знала, тоже вдруг захотелось нечаянных денег. Взяла и позвонила Алевтине Николаевне. Думала, старушка-то совсем задолбанная, пальцем толкни – упадет. Но не угадала. Алевтина Николаевна сообразила позвонить Роальду. В итоге бывший инженер схлопотал четырнадцать лет. Сожительнице дали девять. Светке – три.
