Андрей Попов - Сломанная вселенная
Все суетились, громко кричали, но никто не знал, что конкретно делать. Или бежать в те леса, или пытаться покинуть Мироздание пешком — это уже откровенное безумие, или как-то самим сконструировать этот шар, но об его устройстве никто и понятия не имел. Далее сценарий событий повернулся резким, внезапным, совершенно непредсказуемым пассажем. Вдруг каждый услышал громкие и отчетливые слова:
– У ВАС ВСЕ РАВНО НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ!! — совершенно незнакомый грубоватый голос, казалось, откуда-то извне вторгся в шумный разговор, разом смирив этот шум и заставив всех замолчать.
Все в первую очередь посмотрели на небо, затем по сторонам. Стало тихо как никогда… На том месте, где полчаса назад возвышался легендарный замок, стоял высокий господин в длинном черном плаще, свисающим почти до пят и плотно замуровывающим все его тело, так что издалека он напоминал монолитную каменную статую, почерневшую от времени и вечерних сумерек. Эта тревожная иллюзия сохранялась до тех пор, пока в статуе не появилось движение. И медленным, неторопливым, можно сказать — царственным шагом незнакомец приблизился к хорошо знакомому нам обществу, глядя на всех сверху вниз, как в буквальном, так и в любом переносном смысле. Вблизи он казался чуть ли не в полтора раза выше Лодочника, не говоря уж о других. Теперь представилась возможность разглядеть его лица — их было четыре, обращенные на все стороны света и одновременно внимающие всему происходящему вокруг. Такая же черная и непомерно широкая шляпа бросала на лица мрачную тень, делая их устрашающими и внушая это чувство окружающим.
Принцесса вскрикнула:
– Я узнала его! Это волшебник Тиотан!
Легенда окончательно воскресла из пепла забвения. Молчание продолжалось, но его характер изменился. Любопытство перешло в некое замешательство. Максим, поддавшись всеобщему недоумению, понятия не имел — как теперь следует себя вести. Этот волшебник из мрачной саги, создавший для Мироздания чуть ли не целую религию своей личности, о котором ходило столько слухов, тот, по вине которого так долго томилась в заточении прекраснейшая леди, — сейчас он стоял в нескольких шагах и холодным взором, в котором проглядывалось нечто орлиное, надменное, смотрел на присутствующих.
Кто же он? Коварный маг? Воплощение темных сил? А может, раскаявшийся злодей, желающий стать их другом? Или… просто равнодушный наблюдатель всего творящегося под солнцем? Максим вспомнил, что по легенде Тиотан когда-то жил в царстве Добра, значит в нем осталось… Нет, не мог он окончательно перевоплотиться в демона. Осмелев немного от этой мысли, он хотел робко заговорить, но волшебник опередил его:
– Я обычно являюсь там, где слишком много ума, чтобы его смирить, или слишком много глупости, чтобы ее уничтожить. — Металлический тембр его голоса звучал подобно приговору. — Последнее к вам больше подходит…Я могу также внезапно оказаться рядом, когда кто-либо доведен до крайнего отчаяния, и быть ему помощником, но с такой же легкостью могу свергнуть того, кто слишком высоко превознесся. В этом мире я являюсь почти богом.
Он на некоторое время замолчал, предоставляя возможность всем осмыслить только что сказанное. Где-то настороженно завыл ветер. Тишина встрепенулась. А он продолжал:
– Знаете, что мне придало такую силу? Хотите знать? Здесь дело не только в сверхъестественных способностях, которыми вы не обладаете. Причина в другом, я — ПЕРВЫЙ, кто смог понять, что нашего мира просто не существует на самом деле. Так что ты, Максим, лишь повторил открытие, сделанное много-много лет назад… И вот, когда я это понял, я стал смотреть на все, как на иллюзию игрушечных стихий, для меня перестали существовать всякие законы по той простой причине, что никаких законов здесь никогда и не было. Мы их сами себе внушаем. Я мог делать абсолютно все, что хотел. И эта безграничная власть, сознаюсь, испортила мой прежний добрый характер. Впрочем, я ни о чем не жалею и ни в чем не раскаиваюсь. С того самого дня, как ты, Максим, появился в Мироздании, я сразу понял, что ты не такой как все. Я никогда не показывался тебе на глаза, но постоянно следил за тобой. Ты сейчас смотришь на меня как на лютого врага, а ведь однажды я спас тебя от явной гибели… Помнишь царство Зла, когда ты был погребен заживо в склепе? Если бы не моя тайная помощь, тебе пришел бы конец. А ты возомнил, что силой собственного желания обрел утерянную бодрость духа… Но все это в прошлом. Не стоит его ворошить — там уже историческая пыль. А сюда я пришел для того, чтобы сказать вам одну простую вещь: вы теперь знаете тайну этого мира, который я справедливо окрестил Мнимостью, так что смиритесь с данной мыслью. Смирение — лучшее лекарство от несбыточных желаний, терзающих душу. Ваша попытка бежать отсюда в недосягаемую Реальность — такое же безумие, как если б вдруг ваши собственные мысли вылезли из головы, обрели форму и плоть, а потом стали с вами разговаривать. Мнимые существа никогда не смогут жить в настоящем мире, повторяю — смиритесь с этой простой аксиомой.
Тиотан закончил, и пришла возможность высказаться всем желающим. Его голос стал более мягок и доверителен, поэтому томительное напряжение немного спало.
– Но ведь можно хотя бы попытаться! — не унимался Придумаем. — Ведь никто даже не пробовал вырваться отсюда.
– Верно! Верно! Нельзя опускать весла, даже не начав дела. Придумаем прав, и я с ним полностью согласен, — сказал Лодочник, уверенный, что высказал общее мнение.
Совсем уж осмелевший Максим обратился к Тиотану со своей безумной просьбой:
– Послушайте! Вы, я слышал, знаменитый волшебник. Сделать для нас воздушный шар для вас ничего не стоит. Большего мы не просим. А наши проблемы мы уж будем решать сами. Сделайте это доброе дело!
Тиотан был тороплив в собственных словах, но медлителен на ответы другим. Он долго стоял, слившись воедино с наступившей тишиной. На всех его лицах глаза были закрыты. Кажется, он думал… если только не задремал от скуки и бессмысленной иллюзорности всего вокруг. И голос его возник так внезапно, что всем пришлось вздрогнуть:
– Хорошо. В конце концов я вам чем-то обязан и охотно исполню вашу просьбу. Это будет примерно то же, как разжалобленные родители покупают ребенку какую-нибудь пустую игрушку, лишь бы он потешился и не приставал к ним. Потому еще раз повторяю — это глупая затея.
Но дети они и есть дети, они всегда считают, что взрослые очень-очень многого не понимают. Всеобщее оживление колыхнулось волной шума и выкриков, кто-то даже захлопал в ладоши от внезапной радости. А Тиотан все никак не мог понять — чего им так не терпелось бежать отсюда? Чем здесь не жизнь?
