Евгений Прошкин - Слой Ноль
— Давно в чувстве? — поинтересовался Мухин.
— Завтракаю, — деловито ответил Костя, бросая взгляд на часы.
Виктор тоже по инерции покосился — на часах было пять вечера. Ни тот ни другой не удивились.
— Сегодня просто поспал, — сказал Костя, откусывая со стороны горбушки. — Решил выходной себе сделать, а то мозги уже плавятся. Садись, чего стоишь? Чайник горячий.
Мухин скромно склонил голову набок и выставил на стол литровую бутылку водки.
— О-о! — Костя весь зарумянился. — Шкандаль будет большой...
— Нет, — ответил Виктор.
— Почему это?
— А мы ее выпьем. Тару — в окно.
— Здесь окна глухие.
— Тогда охране подсунем.
— Так угощать же придется...
— Так угостим!
— А чего сидим-то?! — Константин вскочил и достал из шкафчика две широкие чайные чашки. — Макаров, пес, все стаканы своими соками измазал. А водка-то теплая... — огорчился он. — В морозилочку?
— Люди могут скоро проснуться.
— Люди-то?.. Вообще да, скоро вставать начнут. Ладно, она ведь все равно внутри нагреется!
— Трезвый подход, — оценил Мухин. — Лей.
Техника употребления теплой водки полностью совпадала с техникой поедания супа в студенческой столовой: быстро проглотить, не фиксируя ощущений.
— Во, блин, чего вспомнил!.. — озадаченно произнес Виктор, зажевывая кружочком копченой колбасы.
— Чего? — вяло осведомился Костя.
— Как в институте учился.
— Ну и что?
— Да не я учился-то. Ботаник.
— А-а... тоже бывает. Я предпочитаю баб вспоминать. У-ух, сколько у меня их было, если по всем жизням собрать!
Мухин отщипнул от батона и вновь наполнил чаши
В голове родилось продолжение: «Кстати, о бабах...», но он его отверг. Тост вроде «Ну, тогда за баб!» тоже не го дился. После второй обжигающей горло «сотки» Виктор пришел к выводу, что темнить необязательно.
— Где Людмила? — спросил он без предисловий.
— Тебе какое дело?.. — неагрессивно, но твердо спросил Константин. Кажется, он давно ждал этого вопроса
— Беспокоюсь я за нее.
— А ты, Витя, не беспокойся. Я наливаю?
— Ну так а чего она тут стоит?
Костя плеснул по неполной, и они, снова не чокнувшись, выпили.
— Ты мне дипломатию не разводи, — молвил Мухин, отдышавшись. — Я хочу знать, где Людмила.
— Болеет она. Доволен?
— Чем это я могу быть доволен? Курить у тебя есть? Ах да, не куришь... Чем она болеет-то?
— Ногу сломала, — ответил Костя, опять доливая.
— Ага... и что, сильно сломала?
— Как их ломают, ноги? Сломала, и все.
— Ты к ней хоть заходишь?
— А как же...
Мухин поболтал чашку, словно в ней был хороший коньяк.
— Часто заходишь?
— Ежедневно. Слушай, ты!.. — обозлился Костя. — О ней есть кому позаботиться, понял? И не лезь.
— Ну, выпьем тогда.
— Это да... конечно...
Закусив, Виктор прищурился и глянул на бутылку — оставалось около трети. Он снова налил и снова прищурился. Примерно одна пятая.
— Что-то она быстро кончается... — пожаловался он.
— Выдыхается, наверное, — предположил Костя.
— А у меня к тебе еще одна тема есть.
—Ну, давай...
— Ты когда меня убивал... по слоям...
— Было дело. Ты же не в обиде?
— Не-е... Я про другое хочу узнать. Вот все эти слои, где ты меня нашел... они какие?
— Разные... — Константин пожал плечами.
— Ясно... Нет... Не было ли среди них э-э... — Виктop потер ладони и уронил руки на стол. Формулировать становилось все труднее. — Ну-у... Один из этих оев... он особенный, понимаешь? Он должен чем-то отличаться.
Костя уставился на чашку, при этом трудно было сказать, что он делает — вспоминает, думает о водке или собирается уснуть.
— Ну! — Он вздрогнул, будто куда-то проваливаясь. — Был, да. Только я его плохо запомнил... Странный... Я таких мест больше не видел.
— Во! Я ведь тоже его не помню! Это о чем-то говорит!..
— О том, что склероз начинается, — ответил Константин. — Мозги от этой кутерьмы набекрень...
— О мозгах после расскажешь. Давай про тот слой. Чего ты там странного нашел?
— Все... — проронил Костя. — Не, лучше я тебе его покажу. Сам и увидишь.
— Дурень, как я его увижу?! Ты ведь меня там убил!
— А вот там-то как раз и нет. Везде тебя чикнул, а там... Это и есть твоя родина, так что, выходит, в остальных слоях я тебя зря чикал. В остальных отражения были. Но ты ж не в обиде!..
— Не-е!.. Значит, на родине я живой... живой... — пробормотал Мухин. — Я живой... в нулевом слое. Я там есть... живой!
— Напугал я тебя здорово. Ты у нас парень пугливый... Я нож достал и сделал вид, что ребят твоих порезать собираюсь.
— Каких еще ребят?
— Детей. Чтоб ты на меня бросился. Я бы тебя тогда и поймал — боковым справа под ребра, потом вот так до середины и наверх, через желудок, к солнечному сплетению... — Костя вилкой изобразил, как следует вспарывать живот. — А ты не бросился никуда. Пукнул громко, мне аж перед твоей женой неудобно стало. И с копыт... А потом ты в следующем слое уже объявился. Там я тебя легко достал. А потом еще один был, я за десять минут до бомбардировки пришел.
— С топором? Это я уже помню... Так ты уверен, что оболочка на родине не умерла? Может, инфаркт?..
— Покажу его когда-нибудь, раз тебе так интересно.
— Обещай! — потребовал Виктор.
— Чес-слово. Водка переварится, и сходишь, проведаешь.
Мухину казалось, что он уже протрезвел — от счастья и невозможности поверить в такую удачу. Он бы и не поверил — если б не пережил похожую историю. Когда Петр тыкал пистолетом ботанику в нос, тот тоже перекинулся, и умирать ему для этого не понадобилось. Виктор прошел через ботаника транзитом, и оболочка не пострадала. Почему бы не допустить, что подобное случалось с ним и раньше?.. Итак, искать нулевой слой уже не надо, Костя отведет его туда за ручку. Останется лишь вопрос о машине-аппарате-приборе, или как его там... Но в сравнении с поисками слоя это мелочь. Можно воспользоваться отражением, которое стало Президентом России. Ему это раз плюнуть...
Виктор заметил, что повторяет слова Шибанова, и поделил по чашкам последние сто грамм. Он как раз переставил бутылку под стол, когда на кухне появился Макаров.
— На тебя не рассчитывали, — сказал ему Константин. — Ты здоровьем увлекаешься.
— Увлекаюсь, — с достоинством подтвердил Макаров.
— Для человека, в которого недавно стреляли из гранатомета, увлечение в самый раз...
— Жив, и хорошо.
— А еще, говорят, в тебя снайпер стрелял. Говорят, воротник на пиджаке оттяпал...
— На рубашке, — поправил Макаров, доставая из холодильника пакет с мытой морковкой.
— Был воротник обычный, получилась стойка, да? — Константин пьяно ухмыльнулся.
