Пола Вольски - Жена чародея (Чародей - 1)
- А под полноценным сотрудничеством вы подразумеваете дальнейшее наушничанье?
- Иногда, друг мой, наши обязанности бывают крайне неприятными. Иногда настолько неприятными, что мы оказываемся склонны пренебречь ими. Поэтому для вашего же блага - и появился напоминатель.
- Что ж, он выполнил свое предназначение. - Бренн воровато посмотрел в угол комнаты. Присутствие вновь стало невидимым, но оно оставалось в комнате вместе с собеседниками, на этот счет не было ни малейших сомнений. Просто поразительно, с какой силой ощущал Бренн его напор; казалось, чудовище навалилось на него каменной глыбой. - Вы сформулировали свою точку зрения, а теперь отошлите его.
- Еще не сейчас. Познакомившись с вами, Присутствие уже успело к вам привязаться. Оно останется с вами навсегда.
- Вы хотите сказать, что напоминатель пребудет со мной постоянно?
- А это уж смотря по обстоятельствам. Возможно, со временем вы разовьете присущее вам чувство долга до такого совершенства, что Присутствие можно будет и удалить. Но до тех пор само его существование служит нашим общим интересам наилучшим образом.
- Валледж, я не хочу, чтобы эта штука таскалась за мной повсюду. Это же просто нестерпимо!
- Вы чересчур чувствительны, - урезонил молодого чародея Валледж. Скорее всего. Присутствия не будет замечать никто, кроме вас. А вам оно не причинит никакого вреда, если, конечно, вы сами не ступите на стезю деструктивных действий.
- А в противоположном случае?
- В противоположном случае последствия могут оказаться для вас более чем неприятными.
Бренн вскочил с места. Нанесенное ему оскорбление, казалось, придало ему новые силы.
- С этим у вас ничего не выйдет. Избранные не потерпят подобного обращения с одним из равноправных членов общества.
- Если мы оба будем держать язык за зубами, то весьма маловероятно, чтобы кто-нибудь вообще хоть что-то заметил. В конце концов. Присутствие невидимо.
- Я сообщу об этом всему собранию Избранных.
- Прошу прощения, но с вашей стороны это было бы ошибкой.
- Это уж мне самому судить. И немедленно.
Бренн решительно шагнул к двери.
- Дорогой Бренн, в ваших собственных интересах, прошу вас, остановитесь.
Бренн и не подумал послушаться. Но на пути к двери он почувствовал легкое, однако нарастающее давление со стороны Присутствия. Внезапно в комнате стало холодно. Воздух вокруг Бренна проникся ледовитой стужей, и это ощущение было ему уже знакомо. Его взгляд неуверенно заметался по комнате. Он увидел, что Саксас Глесс-Валледж остается в кресле и глядит на самого Бренна с тревогой. В нескольких футах от Валледжа Бренн увидел или скорее почувствовал Присутствие. Потому что увидел он лишь какую-то тенистую дымку. На этот раз не было плывущего по воздуху дыма, благодаря которому можно было разглядеть внешние очертания Присутствия. И тем не менее Бренн увидел этот чудовищный образ во всей его зыбкой неопределенности. Присутствие подступало к Бренну, невесомо скользя по воздуху, как пар, который оно внешне напоминало. И в то же самое время Бренн ощутил его в глубине собственного тела, ощутил, как оно вонзает призрачные когти в каждый нерв, и в разгар боли понял, что исчадию Валледжа каким-то образом удалось воссоединиться с ним, и теперь он бессилен от него избавиться.
Закричав, Бренн застыл на месте. Боль пошла на убыль. Он продолжал стоять, и его состояние мало-помалу улучшалось. В то же время тень Присутствия бесследно растаяла в воздухе.
- Друг мой, я прошу вас одуматься, - сказал Валледж. - Видя, как вы страдаете, я и сам страдаю.
Бренн, онемев, уставился на него.
- Вы должны наконец осознать, что я вам друг. Мы преследуем одни и те же цели. Мои сегодняшние действия, которые могут показаться жестокими, призваны предостеречь вас против поступков, которые наверняка нанесли бы ущерб нашему общему делу. Я настоятельно прошу вас воспринимать мою опеку как в некотором смысле отеческую. Поймите, я не стремлюсь ни к чему, кроме вашего блага.
Темные глаза Бренна горели пламенем бессильного гнева.
- И прежде чем вы покинете меня, друг мой могу ли я надеяться на то, что услышу из ваших уст признание, что я совершенно прав? Мне бы хотелось удостовериться, что я и впредь смогу надеяться на наше сотрудничество.
- В создавшейся ситуации у меня едва ли имеется возможность отказаться.
- Мне хотелось бы считать, что вы соглашаетесь на сотрудничество добровольно. В конце концов, Бренн... - Лицо Валледжа приобрело властное выражение, повелительно зазвучал и голос. - ...вам нельзя забывать о том, кто вам друг, а кто нет. Это я ваш друг. А Террз Фал-Грижни - ваш враг. Ваш враг, мой враг, враг герцога и всего города-государства. Раньше вы это отлично осознавали, а с недавних пор вдруг запамятовали. Не ссорьтесь со своими союзниками. Приберегайте свой гнев для врагов, для тех, кто и впрямь заслуживает его. Понимаете?
Бренн неуверенно кивнул.
- Превосходно. 'Тогда давайте забудем о былых разногласиях. Вы по-прежнему будете сообщать мне о деятельности Фал-Грижни, а обо всей этой неприятной истории мы оба постараемся забыть. Все к лучшему, Бренн. Надеюсь, вы и сами это понимаете: все к лучшему.
Бренн Уэйт-Базеф ушел, едва ли не раскачиваясь из стороны в сторону. И пока он шел, молчаливое и невидимое Присутствие шло рядом с ним.
После ухода своего протеже Глесс-Валледж какое-то время просидел в одиночестве. Лицо его лучилось радостью.
Бренн вернулся к себе в башню Шевелин. Здесь, в тишине собственной лаборатории, он начал разрабатывать экспериментальную программу, которая избавила бы его от чудовища. Но его усилия остались бесплодными, а Присутствие осталось с ним, унылое, как нежеланная любовница.
Глава 15
Когда келдхар из Гард-Ламмиса потребовал временной передачи ему крепости Уит в обмен на отсрочку платежей по последнему лантийскому долгу, герцог Повон счел себя вынужденным согласиться и на это. Магистр ордена Избранных Фал-Грижни возразил на это со столь неожиданной и непривычной вялостью, что многие подумали: а не растерял ли доблестный Грижни свой боевой пыл? Да и самому герцогу начало казаться что-то в том же роде, потому что в последнее время Избранные редко встречали его очередные решения сильным и согласованным противодействием. В тех случаях, когда герцогу доводилось встречаться со своим - недавно столь грозным - оппонентом, Грижни вел себя с ледяным бесстрастием, в котором чувствовалось, однако же, что-то тревожащее. Но что именно, сказать было трудно. Повон решил бы, что все дело в глазах Грижни, не будь они абсолютно непроницаемы. Все это было, конечно крайне неприятно, но, по крайней мере, в последнее время оказалось покончено со всегдашними возражениями и попреками со стороны знаменитого мага, а это следовало расценить как шаг в правильном направлении. Пусть Фал-Грижни расхаживает по городу ожившей статуей самого Возмездия, пусть делает это, сколько ему вздумается, - до тех пор, пока он держится молча!
