Андре Грилей - Последняя планета
— Я сам тебя не прошу, — он решительно встал, отошел к другой стене и оделся. — Я знаю, что ваша культура допускает это. Но, может быть, не всегда. Мне трудно разобраться. Но, Сэмми, я знаю, что моя не допускает..
Проклятье, почему все, что я говорю, звучит так самоуверенно?
— И еще. Дело в том, что если мы с тобой поступим так, то после Фестиваля, если мы уцелеем, мы не сможем больше оставаться друзьями. Ты знаешь это, и я знаю. Я хочу остаться твоим другом на долгие годы, а не любовником на несколько мгновений.
— Ты просто не любишь меня, Джимми, — слезы катились по ее щекам, — ты никогда не любил меня, вот и все.
— Я очень люблю тебя, Сэмми.
— Со мной это началось с того дня, когда ты поцеловал меня в Институте Тела. Я кинулась домой к мужу сказать ему, что теперь готова нарушить правила. Он был так счастлив, — она закрылась руками, смутившись своей наготы. Он бережно укрыл ее одеялом. — И ты научил меня любить мужа, но отказываешься любить меня…
— Я говорю «нет» потому что люблю тебя.
И потому что я полный кретин и чертов моралист. Мне больше уже никогда не выпадет такой удивительный случай.
Она сжалась клубочком в его крепких руках, истерзанная страданиями — бедный ребенок. Он тихо мурлыкал колыбельную, чтобы она немного забылась.
Он пел о том, что она, как нежный цветок ежевики, ароматное малиновое соцветие.
Он пел ей о том, что она — его любимая, дорогая, как свежий яблоневый цвет. Он пел о том, что она для него, как весна в холодный дождливый день.
Теперь пора было ее будить и отправлять назад в Город, до полицейского патруля.
20
Симус Финбар О'Нейл, ты самый поразительный идиот во всей истории человечества!
Это она. Сама Настоятельница. О, Создатель, ну почему меня всегда будят женщины? Где я? Как холодно и сыро здесь, очень неуютно.
Он перевернулся на другой бок, чтобы заснуть.
— В добавление к сказанному, — голос был безжалостный, — ты болтун, губошлеп, краса космоса, трус, урод, недостойный «Ионы».
— Это Вы? — Симус слегка приоткрыл один глаз и сел на кровать. И тут же его прикрыл. — Это ваш фантом. Сгинь, пропади, женщина, все это можно было передать в записи, — потом он огляделся по сторонам в поисках источника звука.
— Ты будешь молчать, пока я не закончу, — приказала она. — Ты провалил все, что было тебе поручено. Когда монастырская дисциплинарная комиссия будет рассматривать твое поведение, я не дам и картофельной шелухи за тебя.
Кажется, я попал в переплет. И все же, это лучше, чем иметь дело с самой Настоятельницей, когда она так гневается. Потом она стала более рассудительной.
— Послушайте, что я сделал не так? — обратился он к чему-то, что едва проступало в воздухе на другом конце комнаты.
— Что ты сделал не так? — ее голос перешел в истошный визг. — Ты что, совсем дурак, действительно не понимаешь? Тебе бы следовало спросить, что ты сделал так, как надо. И на этот вопрос мне легко будет ответить: Симус О'Нейл, ты все сделал неправильно, абсолютно все.
В свечении в углу проступило подобие астрального тела, мерцающего во мрачной темноте. Сильный эмоциональный выброс энергии интерферировал с астральной проекцией. Ее Преосвященству следовало бы владеть собой, иначе она снова рискует оказаться на «Ионе».
Это было бы замечательно.
Симус снова прикрыл глаза и вздохнул:
— Послушайте, не могу я быть таким плохим.
Она стала перечислять:
— Ты позволил втянуть себя в их политическую борьбу, ты участвовал в их внутренних войнах, ты убил Четвертого Секретаря, который, несмотря на все его недостатки, был единственным человеком в правительстве, способным управлять. Ты помог избавиться от лживого Ната и заменить его Попилой, а ведь он — выдающийся военачальник, и его армия готова через три дня выступить. Ты поддерживаешь трескучее революционное движение, организованное горсткой детей; ты совершил кражу в одном из фортов; ты соблазнил их женщин, многие из них не старше школьниц. Ты хочешь услышать еще? Зилонг в беде. Сейчас в гораздо более страшной беде, чем до тебя. Благодаря тебе.
Симус храбрился и пытался найти оправдания себе.
— Они позвали меня. И я верю, что мои поступки будут расценены справедливо.
Ее губы стали угрожающе тонкими, глаза засветились ледяным холодом.
— Симус, ты не просто неисправимый бабник, ты маньяк, а это намного хуже. Ты начал флиртовать с этой молоденькой бедняжкой как только она попалась тебе на глаза. Чего ты ожидал? К чему могло привести появление рыжебородого и богоподобного идиота? Ты настолько неизлечимый соблазнитель, что даже не понимаешь, что ты делаешь, — она закончила свое расследование перед присяжными, сложив руки, словно от ужаса перед содеянными преступлениями.
— И все-таки я не могу понять, что происходит. — Почему я расхныкался, как ребенок.
— Эта женщина не должна была переступать порога твоей палатки. Ведь ты же знаешь, с каким риском для нее это связано. Но ты не только впускаешь их, ты заманиваешь их песнями и выпивкой.
— Просто мне было очень плохо, я был так одинок. Но уж, во всяком случае, у меня с ней ничего не было.
— Нет. Ты просто не давал ей прохода сначала, а потом разбил ее сердце.
— Знаешь, лучше нравственное поведение, чем позднее раскаяние, — он рассердился. Надо использовать ее же собственные слова для защиты.
— Скажи это комиссии, которая будет рассматривать дело об развращении несовершеннолетней. Или этой бедной женщине, которая томится на дне отвратительной тюрьмы и бьется в истерике от отвращения к самой себе. Бедное существо! Это не ее вина, кретин, это твоя вина. Они собираются ее казнить послезавтра. Почему твое чувство не подсказывает, что ей необходима срочная помощь? У них существуют свои отвратительные понятия о том, как убивать нарушителей супружеской верности. Она будет жестоко растерзана за преступление, в котором не виновата. Ведь ты же должен был знать, что они наблюдают за твоей палаткой. Ты можешь еще успеть сказать ей, перед тем, как ее разорвут на куски, что тебе было плохо и одиноко.
О'Нейл дико озирался вокруг. Он понял, что оказался в небольшой металлической клетке. Он метнулся и завопил:
— Дейдра, ты должна выпустить меня!
— Потрудись узнать, что Мариетта и твои молодые бунтовщики тоже в тюрьме. Полиция поставила на тебе психологический опыт.
— Маржи?
— Конечно, и на ней тоже. Думаю, что насчет нее у них особые планы.
— Дейдра, я хочу умереть, — стонал он.
— Этот номер тебе не удастся, — она торжествовала, прожигая воздух указующим перстом. — Мудрый человек из Комитета собирается вышвырнуть тебя с планеты завтра утром, до начала Фестиваля. Они не желают твоего присутствия. Поэтому, хотим мы этого, или нет, но забрать тебя придется.
