Филип Фармер - Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы
Судно замедлило ход; его колеса поворачивались с достаточной скоростью для того, чтобы держаться чуть впереди Робина и его людей. Матросы, одетые в черное с белым, засуетились на палубе. Они сняли маленькую шлюпку, погрузили ее в воду, два человека начали быстро грести к скалам. На борту еще два человека, вооруженные короткими кривыми саблями, не спускали бдительного взгляда с Робина и его людей.
Робин начал спускаться к скалистому берегу. Остальные последовали за ним. Он добрался до места как раз к тому времени, когда шлюпка достигла мелей, и вышел по воде вперед, чтобы помочь им выбраться на берег.
— Bonjour, — поздоровался один из вооруженных саблями людей. — Je m’appelle Claude de Ves. Je suis..[23]
Робин перебил, качая головой:
— Я по-французски не говорю. Вы говорите по-английски?
— Немного, — ответил тот с сильным акцентом. — Я Клод де Вэ с… ну, с парохода «Belle Dame»[24].
— Кто ваш капитан? — поинтересовался Робин.
— Мосье Жюль Верн.
— Писатель?
— Оиі.[25]
Для Маленького Джона и для большинства остальных это имя ничего не значило, как понял Робин. Он наскоро сделал объяснения относительно знаменитого французского знатока техники и писателя, который предвидел изобретения всего, начиная от подводной лодки и кончая атомной энергией.
— Вот это человек, — восхитился Маленький Джон, — и я бы очень хотел с ним познакомиться.
— Да, он великий человек, — подтвердил Клод. — Ваше письмо… alors, не знаю этого слова по-английски — но капитан хочет встретиться с вами.
— Прекрасно! — воскликнул Робин. — Потребуется всего четыре или пять рейсов, не более, чтобы перевезти нас всех.
— А вы главный? — спросил Клод.
— Да.
— Мосье Верн желает, чтобы только вы посетили его.
Робин взглянул на Маленького Джона:
— Как ты думаешь?
— Если этот Верн такой великий человек, как вы говорите, вам нечего опасаться.
— В точности мои мысли, — Робин посмотрел на Клода де Вэ. — Очень хорошо, ваше условие принято.
Он пробрался по воде в лодку и сел. Его молодцы столкнули их в более глубокую воду, и люди Верна развернулись и начали грести к пароходу усиленными гребками.
Один раз Робин обернулся и увидел, что Маленький Джон стоит на берегу, глядя на него с непроницаемым лицом. Робин помахал ему и крикнул:
— Я скоро вернусь!
* * *Сам пароход был техническим чудом, но, присмотревшись с близкого расстояния, Робин начал замечать мелкие детали, которые говорили о том, что судно — результат более примитивной техники, чем он заподозрил сначала. Стекла в окнах были затуманены и вздувались пузырями, которых было немало. По меди сильно стучали, чтобы придать ей форму поручней, следы молота были ясно видны. Когда Робин спустился на нижнюю палубу, он заметил в лесенке гвозди с квадратными шляпками. Пароход строился вручную, он уверился в этом, и представлял собой результат фантастического приложения чисто физического труда.
— Мосье Верн в своей каюте, — объявил Клод.
Он подвел Робина к люку, затем громко постучал.
Ответил слабый голос.
Клод открыл люк и отступил, чтобы Робин мог войти первым. Робин неуклюже вошел.
Его глазам понадобился всего миг, чтобы приспособиться к полумраку внутри. Когда он смог видеть, он разглядел бледного человека с короткими и тонкими черными волосами, лежащего в постели. В воздухе стоял сладкий запах, напоминающий тот, какой бывает у мяса, слишком долго пролежавшего на солнце. Инфекция, — подумал Робин.
— Мосье Верн?
Жюль Верн кивнул. Несмотря на его болезнь, в его взгляде горел огонек, которого Робин не мог отрицать. Верн держал ту записку, которую Робин привязал к стреле.
— Так вы претендуете на то, что вы сэр Робин Локсли? — спросил он на английском, почти лишенном акцента.
— А я и есть он, — ответил Робин. — Я в восторге от знакомства с вами, сэр.
— Возьмите тот стул, и мы побеседуем, — предложил Верн.
Робин так и сделал.
— У вас британское произношение девятнадцатого века, я бы сказал, — продолжал Верн. — Как вы это объясните?
Робин передернул плечами:
— А вы был поняли саксонский?
— Touche [26].
— И кстати, это произношение двадцатого века.
И прежде, чем он успел это осознать, Робин обнаружил, что он рассказывает о том, как он взялся за роль Робина Гуда, о своих приключениях и злоключениях на Реке, о том, как он и его молодцы стараются искоренять несправедливости в этом новом мире.
Верн то и дело кивал, жадно слушая.
— Поистине, жизнь — это ряд любопытнейших событий, — сказал он. — Неделю назад мне был нужен кто-то вроде вас. На самом деле, я чуть не умер из-за этого.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Робин.
Верн вздохнул и откинулся на своей постели, закрыв глаза. Он вдруг стал выглядеть усталым и хрупким. Когда он снова заговорил, это был голос старика:
— Когда я проснулся на Реке и обнаружил, что я молод, мне казалось, будто Бог создал этот мир для меня одного…
* * *Теперь (как говорил Верн) я мог выполнять такие вещи, о которых в течение моей жизни я только мечтал. Все мои изыскания, все мои книги и писания, они неумолимо привели меня к этому моменту.
Я поклялся создать совершенное общество. Эта новая цивилизация будет смоделирована по примеру старого человечества, но все отклонения и ошибки должны быть устранены. Человечеству здесь дается второй шанс, почувствовал я, и нам следует как следует воспользоваться им.
Я был достаточно счастлив тем, что воскрешен посреди группы состоящей главным образом из французов конца девятнадцатого столетия. Среди нас оказались и русские — из нашего будущего, жившие на двадцать или тридцать лет позже нас, китайцы из другого века (я не мог определить их место в истории; в моих знаниях по части Востока кое-чего не хватает), и еще несколько других людей из разных периодов нашей мировой истории.
Китайцы немедленно сплотились все вместе и ушли в поисках того китайского, что в состоянии были найти; к моему сожалению, мы так и не преодолели языковой барьер. С другой стороны, русские остались с нами. Был среди них один пламенный юноша с непроизносимым именем, который просил нас называть его Лениным, начал проповедовать массам социализм, но его голоса никто не хотел слушать. Большинство людей было довольно жить естественной жизнью, поедая пищу из металлических рогов изобилия; они загорали на речных берегах, жевали наркотические палочки и с гедонистической страстностью вступали во внебрачные связи.
