Ильдар Абдульманов - Царь Мира
Ему показалось, что он очнулся почти сразу же, но на самом деле прошло несколько минут. «Качки» стояли в стороне и курили. Они были достаточно опытны, чтобы оценить состояние «клиента» по тому, насколько быстро он придет в себя. «Пожалуй, хватит с него», — лениво сказал один. «Сейчас докурим, врежем на посошок да пойдем», — откликнулся второй.
Эдик висел на связанных руках, и все перед ним кружилось: проплывали горы мусора, курившая компания, снова мусор и опять его палачи. Но вдруг все погасло, и ему показалось даже, перед глазами возник какой-то голубой экран. На нем ничего не высвечивалось, но в мозгу его проплывали странные не то слова, не то понятия. Он хотел опереться на ноги, но не смог, и снова страшная боль пронзила тело, но он остался в сознании. Теперь он мог различить эти понятия, причем ему казалось, что он переводил их с другого языка. Но это был странный язык — не буквы, не слова, а именно понятия, и он, каким-то неведомым образом зная этот язык, пытался подобрать для этих понятий ближайшие соответствия в своем родном языке. Всего четыре, подумал он, что-то вроде четырех режимов. Да, режимов. «Режим уничтожения» — красная полоса, или пятно, или кнопка. «Режим обездвиживания» — синяя. «Режим блокировки» — зеленая. «Режим энергоподпитки» — ярко-желтая. Ярко-желтая, сказал он. Энергоподпитка. Да. Он вдруг почувствовал тепло в теле. Боль моментально стихла, и он внезапно понял, что, если захочет, сможет без труда высвободиться. Но рассудок подсказал ему, что не стоит торопиться, палачи рядом, и они снова будут калечить его тело.
— Смотри, у него будто светится над головой, — сказал с усмешкой один из парней.
— Точно. Это самое… как называется?
— Нимб, — подсказал третий.
— Во-во! Может, мы его к святым отправили? «Качки» гоготнули, бросили сигареты и направились к Эдику. И вдруг он резко поднял голову и посмотрел им в глаза.
— О-па, очухался! — сказал один из них. — Ну-ка давайте еще по разу.
Они снова ударили его по очереди, но боли Эдик не ощутил. Тем не менее он заставил себя повиснуть на руках и закрыть глаза, понимая, что иначе избиение продолжится. «Ладно, пошли», — скомандовал один из парней. «Режим уничтожения», красная полоса, или кнопка, сказал себе Эдик. Что это значит? Кажется, то, что надо. А вдруг я ошибаюсь? А, все равно. Да. «Режим уничтожения». Что теперь? «Ввод данных»? Что это? Какие данные? Вот эти рожи? И вдруг перед глазами его всплыли лица избивавших его парней. Раз, два, три, четыре. «Подтвердите режим уничтожения». — «Подтверждаю». Он словно работал за странным компьютером в диалоговом режиме — без монитора и клавиатуры, но принцип был схожий.
Эдик выпрямился и открыл глаза. Парни были уже метрах в пятнадцати. Эдик вздрогнул. Он отчетливо увидел, что над ними появились какие-то небольшие, размером со стрижа, светившиеся и искрившие треугольники. Даже не треугольники — одна из сторон этих странных фигур дугой выгибалась к центру. Что-то вроде огненных наконечников стрел. Их было четыре. Парни не смотрели вверх и не видели их. «Подтвердите команду», — вдруг отчетливо проплыло у него в мозгу. Один из парней, обогнавший остальных метра на два, открыл переднюю дверь машины. «Подтверждаю». Первый из парней сел за руль, остальные уже протягивали руки к дверцам. И тут ослепительная вспышка прорезала спускавшиеся сумерки. Эдик отчетливо увидел три зигзага, три молнии, вырвавшиеся из летающих наконечников. Послышались какие-то хрипы, и три «качка» рухнули на землю. Эдик ошеломленно смотрел на них. «Качки» не двигались. Того, что успел сесть за руль, не было видно из-за тонированных стекол. Эдик глянул вверх. Три треугольника исчезли, один продолжал висеть над машиной. И вдруг мотор взревел, шины, буксуя, громко зашуршали, выбрасывая землю из-под колес, «ауди» тронулась, проехала по руке одного из распластавшихся рядом с ней на земле парней и, резко набирая скорость и продолжая буксовать, с ревом выбралась на фунтовую дорогу. Эдик все смотрел на оставшийся в воздухе треугольник, но почувствовал какой-то настойчивый вызов. Он «прислушался» — он еще не знал, как определить это новое ощущение. «Объект движется, ввод данных». Эдик взглянул на машину, отвернулся, и зрительный образ остался перед глазами. «Да», — мысленно подтвердил он.
«Ауди» наконец перестала буксовать и теперь мчалась вверх по наклонной дороге. Эдик взглянул туда, где висел треугольник, но его не было. Он перевел взгляд на машину. Треугольник, мгновенно переместившись, был уже над ней, или, вернее, сбоку от нее. На глазах у Эдика он быстро превратился в огненный шар, ударил в переднее боковое стекло, то ли прожег, толи разбил его, вошел внутрь машины, и тут же она метнулась влево, съезжая с дороги в кювет, клюнула носом и взорвалась. Эдик инстинктивно отшатнулся, прячась за ствол. Раздался еще один взрыв, потом наступила тишина. Эдик выглянул из-за ствола и увидел объятые пламенем останки автомобиля. Водитель, а вернее, его силуэт, почему-то без головы, все торчал на переднем сиденье.
Боль в теле не прошла, но Эдик ощущал, что вполне может двигаться, хотя еще минут пять назад ему казалось, что он умирает. Но руки его были крепко связаны — парень не пожалел скотча. Ветка была толстой, поэтому сломать ее не удалось бы. Подтягиваться и перегрызать ленту Эдику не хотелось.
А что, если опять воспользоваться той странной помощью?… Это было рискованно, но Эдик почувствовал какой-то азарт. Была не была, все равно он должен научиться владеть своими новыми способностями. Он даже не сомневался, что все это — результат воздействия зеркала, и Эдик ощущал странную уверенность в том, что треугольники не причинят ему вреда.
Он закрыл глаза и сосредоточился и почти сразу же вышел на «режим программирования». Но он не знал, что задать — уничтожение? И дополнительно представить себе моток скотча. А вдруг они не поймут, и молния ударит в руки? Есть блокировка. Значит, подумал Эдик, должна быть и деблокировка или что-то в этом роде. Действительно, как только он подумал о дополнительных действиях, появилось что-то вроде кнопки вызова других функций. Все было очень смутно, он не знал, как объяснить летающим треугольникам, чего он от них хочет. Он представлял себе, как освободился от пут, как идет, как разнимает руки, но ничего не происходило. Они должны помочь, упрямо подумал он. «Помощь» — вот что. И это действительно оказалось ключевым словом, он будто бы увидел кнопку вызова помощи и сказал: «Да». «Выбраться, освободиться», — перебирал он слова, потом вспомнил, что там была функция «обездвиживание», а это значит, что должна быть и противоположная. Но ведь речь шла о обездвиживании, вызванном, видимо, самими этими треугольниками. «Свобода движений, перемещений», — почти вслух произнес Эдик и вдруг услышал прямо над головой тихое потрескивание. Он вскинул голову — над ним, буквально в тридцати сантиметрах, висел светящийся треугольник, он искрился и чуть слышно потрескивал. Эдик сглотнул слюну. «Так, — сказал он шепотом, — ну давай, приятель». Он даже чуть приподнял руки, показывая охвативший их скотч. Ничего не происходило. Он попытался снова сосредоточиться, но глаза не закрывал — ему хотелось все же видеть, что будет делать зависшее над ним существо. «Ввод данных», — потребовала «программа». И тогда он взглянул на свои руки, на ленту, потом закрыл глаза и представил себе эту картину, потом представил, как лента разрывается и руки освобождаются. «Свобода перемещений», — сказал он опять почти шепотом, открыл глаза и взглянул на треугольник. И вдруг тонкий, как спица, луч вырвался из середины существа (теперь Эдик не сомневался, что эти треугольники живые) и словно клюнул ветку и тут же исчез. В страшном азарте Эдик подтянулся на руках и увидел в середине полосы скотча черное пятнышко. Луч прожег ленту! Да, сказал он про себя, давай, так, правильно!
