Владимир Шибаев - Прощай, Атлантида
Феня посмотрела внимательными старыми глазками:
– С вами справишься. Сам уйдешь, чтоль, али как. А то дело скоро к вечеру, в моей комнате ночуй, недорого возьму, кило пшена.
В этот миг входная дверь заскрипела, заохала и ввалилась, и в коридор ворвалась нежданная ватага в составе трех лиц – крепкого, бегущего мелкими шажками в натирающих ботинках майора Чумачемко, следующего за ним на кривых зеркально чищеных сапогах старшины и жмурящегося на свету пожилого хулигана Хорькова, которого и лицом-то назвать было стыдно, так как он тут же, пошатываясь, начал по коридору тыкать опитой пивом физиономией, надеясь хоть что спереть.
– Руки! – заорал майор, подлетая.
– По швам! – вскричал старшина, водя запорожскими усами.
– Опять ты! – делано ужаснулся майор. – На это раз не открутишься, несун. Твои адвокатские тебе не помогут. Задержан на месте преступления с наличным.
– Я говорю, он. Похожий он, – шатаясь, подтвердил наводчик Хорьков.
– С каким поличным? – возмутился Полозков.
Майор подошел к двери и сорвал бумажку.
– Проник в опечатанное помещение. Понятой, понятой! – страшно засипел майор. – Ты видел поличное у нарушителя?
Хулиган Хорьков, шатаясь с усталости и забот, не сразу сообразил, что его требует власть. Но все же натужно подбежал, вытащил из-под куртки уже упертую на кухне сковородку, полную жареной на сале картохи, и злобно процедил:
– Да на те, на. Усрись своим поличным.
– Стоять! – опять зыкнул Чумачемко. – Пройдемте в преступное пространство.
Он аккуратно соскреб опечатывающую бумажку, и процессия вступила в комнату бабушки Двоепольской. Зрелище открылось печальное: паркет местами взломан, шкафик сдвинут и накренился от старости и надлома, голые стены угрюмо глядели обвислыми обоями. Кругом осел беспорядок и оцепенел хаос.
– Коронки золотые искали, – смачно сплюнул на пол старшина и культурно, оглянувшись на начальника, растер сапогом.
– У бабок всегда выпить нахожу, – вмазался Хорьков. – Хоть бы гриб, мухоморихи старые…
– Признаешься? Твоя иудея? Куда взяток сволок?
– Да что Вы, шутите, что ли, гражданин майор.
– Сейчас пройдем в отделение, гражданин хороший Полозков, – видишь, и кликуху твою навсегда помню! – там и пошутим. Это вчера ты был особый жених, а сегодня у нас новые начальники. Как бабок грабить, он тут как тут, а как показания давать, все другие.
– Мы отдуваемся, – сообщил Хорьков, икнул и начал ботинком ворошить паркет. – Керенки, говоришь?
– У пожилых чего только понизу не встретишь, – тонко пояснил старшина. – Это у нас подагра да…
– …да гагра, – подсказал Хорьков и запел. – Ах море в Гагре….
– Тихо ты, шелудивый, – строго одернул майор. – А ты брось курево, воняет, как с трупа, – рыкнул он на задымившего старшину. – Брось! – и старшина послушно кинул, притушив об шкафик, папиросину, а вслед за ней и коробок в угол комнаты.
– Это не курево, это так, – конфузливо сообщил старшина. – С ходки находка…
– Так, официально Вам заявляю, – предъявил майор Полозкову. – Задержаны и арестованы по подозрению свидетелей…
Тут неожиданно в дверях появился красный и взволнованный лейтенант Зыриков.
– Не понимаю ничего, товарищ майор, нас так в училище не учили.
– А ты уймись, – недовольно пробурчал майор, как бы вынимая листы первичного протокола. – У каждого своя пенсия и свои кисти на гробе.
– Нет, послушайте. Соседка старушка указывает, что подозреваемый заявился минуту назад.
– Старушке этой уже в прошлой веке на окочур пора, – поправил старшина. – Может они любовно сговоримшись.
– Полозков, Вы билет на электричку брали? – продолжил, однако, лейтенант.
– Брал он, брал, – охотно подтвердил осоловевший Хорьков. – Такие завсегда назло контроллерам берут. Еще в городе, на автобусе сюда перся, – зло процедил он. – Это я сексотом на электричку бежал, от автобуса опоздамши, – сдуру признался особый сотрудник.
– Да ты! – махнул на него кулачищем плотный Чумачемко.
– Исправляется, – удовлетворенно гаркнул старшина, широко хмыкнув. – Билеты будет скоро брать.
– Вот билет, – предъявил географ. – Сюда сегодня недавно, по номеру ясно.
– Ну, видите, подтвердилось первичное алиби, – продолжил лейтенант. – Нас как учили, мало улик – это уже много, много улик – это уже слишком. Не за что задерживать пока, товарищ майор.
– За жопу, – предложил, шатаясь, Хорьков.
– Улики, они, брат… не утки, – покрутил майор пальцем, – из воздуха не возьмутся. Из воздуха только вонь вылазит. Отойди, отойди в сторону, Хорьков! Их надо, брат, с боем брать, улики то… – почесал он за ухом. – Гарантию что-ли дашь, что это не он старуху брал?
– Гарантию на дам. Нас как учили, товарищ майор – гарантию, а также отметку в паспорте дают только в исправительно-законной системе.
– Это да… – растерялся майор. – И как еще новые кормильцы на это поглядят… Но до выяснения, утро вечера мудренее. Вот чего, Зыриков. Я по его поводу еще должен звякнуть, тут после вчерашнего, и вообще… козыри по новой сдались, изменились, дамы королей бьют… Ситуация в подвеске. Ну мы по инстанции-то по делу передадим… Тьфу ты, не об том я.
– А, может, его товось, – предложил Хорьков, дергая ладонью по шее и указывая на обмоток шнура бывшей люстры. – Как будто он там испокон висит, будто сам от противозаконной любви к старухе… – но замолчал под взглядом майора.
– Покамест так, – строго прервал всех старший начальник. – на комнату совершен налет, это ясно. – Он поглядел на Полозкова. – С использованием подсадной женщины. Печать с двери сдернута. Завтра пальцы будем снимать. Я покамест Вас, гражданин Полозков, как знакомого многих известных, не задерживаю, но оставляю на сохранность в указанном помещении до прояснения. До Вашего выяснения, с полным набором удобств, – и он ткнул в комнату рукой. – Глядите, смеркается. Ты, старшина, ночью его вместо пса стереги, как жену чужую, понял? Опечатаем, закроем на ключик, два стула приставлю и ночуй, береги возможного ответчика. Сапоги можешь сдернуть, – глянул он на кривые ноги помощника. – Портянки бы постирал, что ли.
– Полощеные, – смутился служака. – Еще к рождеству.
– Не слишком ли строго, товарищ майор, – вяло спросил Зыриков. – А то хватаем, потом отпускаем, и нам население разное говорит…
– Строгости Вас, лейтенант, что-то мало учили, – оборвал подчиненного Чумачемко. – Ночюй, пока сны лезут, – бросил он географу, и компания вышла.
Шаги стали удаляться, но потом Полозков услышал, как завозили стульями, тихо скрипнули вновь сапоги, шаркнули ботинки и шепот.
– Сами, чай, не дети, – громко успокоил начальника старшина в полный голос. – Хорькова зови, мараться не будем.
