Джеймс Сваллоу - Эффект бабочки
Бесконечная череда чернильных пятен проходит перед его глазами… Редфилд разговаривает с ним в своем кабинете, улыбаясь, как робот… Редфилд отрицательно качает головой в ответ на пафосные заявления Эвана… Редфилд смотрит на то, как Эвана всасывает в себя томографический сканер… Редфилд захлопывает папку с историей болезни Эвана, когда тот проваливает очередной тест…
Эван почувствовал, как с головокружительным громовым ударом в мозгу шок начал отступать, и он поколебался секунду, пытаясь разобраться с новыми воспоминаниями. Перед ним было зарешеченное окно, через которое ему виден дальний конец клиники Саннивейла — офисный блок, где он был на приеме у доктора Редфилда, — а это значило, что он находится глубоко внутри самой больницы, где-то в охраняемом блоке.
На его руки закапали смешавшиеся с кровью из носа розовые слезы. Он начал всхлипывать, когда весь ужас случившегося и его отчаянное положение дошли до него.
— Кейли, нет… — плакал он. — Ты не можешь умереть снова! Я не позволю этому случиться! — В его словах была ярость. — Я не позволю этому произойти!
Поборов остатки боли, Эван пошарил под кроватью. Его руки — абсолютно здоровые на этот раз — искали и не находили искомое.
— Где же они? — спросил он вслух. Вытерев лицо, он встал и стянул простыни, свалил матрас и даже попробовал оторвать прикрученный к полу железный каркас. В конце концов, измученный и сломленный отчаянием, он упал на колени и заставил себя заглянуть под кровать.
Картонной коробки с его вещами и дневниками нигде не было. Он оглядел комнату мутными от слез глазами, отчаянно пытаясь найти свои тетради.
— Где они? — повторил он, с ужасом понимая, что это значит. — Мои тетради! Я же не смогу ничего изменить без них!
Отчаяние придало Эвану сил, достаточных для того, чтобы встать с пола и выскочить из палаты в коридор в поисках ответов на свои вопросы.
Глава двадцать шестая
Эван пытался опередить страх. В его воображении страх представлялся как бегущая следом за ним черная злая волна, которая остановит его сердце, если ей удастся настичь его.
Проскочив мимо сестер, он повалил их, как кегли, и побежал дальше, вламываясь в двери пожарных выходов, отчего они, открываясь, с грохотом врезались в стены. Он чувствовал надвигающийся хаос и изо всех сил старался, чтобы страх его не догнал.
Увидев открывающуюся застекленную дверь офиса доктора Редфилда, он резко затормозил, скрипя по линолеуму больничными тапочками.
Он уловил кусок разговора.
— Приходи завтра, Энтони, и мы поговорим о твоей матери.
Из кабинета косолапой походкой вышел здоровенный парень с несчастным лицом. Эван проскочил мимо него, проигнорировав недовольный взгляд, брошенный ему вслед, и ввалился в кабинет.
Кавардак в кабинете Редфилда был одной из немногих вещей, которые оставались неизменными в любых обстоятельствах, осознал Эван. Когда бы он к нему ни пришел, в кабинете всегда были разбросанные в беспорядке бумаги, побитые молью кресла, стонущие под тяжестью академических трудов по психиатрии книжные полки и сам доктор, сидящий в своем потертом кожаном кресле за захламленным столом.
Редфилд удивленно посмотрел поверх очков на влетевшего в кабинет Эвана.
— Эй, Эван, где пожар? — он заглянул в расписание. — У нас с тобой встреча только через час.
Эван молитвенно сложил трясущиеся руки. Страх снова поднялся в нем, когда он выговорил:
— Мои тетради! Где мои чертовы тетради?
— Тетради? — повторил Редфилд. — Весь материал для чтения находится в комнате для занятий, если только у тебя…
— Мои дневники! — взорвался Эван. — Где они? Что вы с ними сделали? — Он лихорадочно оглядывал комнату. — Они что, где-то здесь? Они у вас?
Лицо Редфилда помрачнело, и он вздохнул, покачав головой, когда понял, о чем его спрашивает Эван. В дверях появился запыхавшийся краснолицый охранник, державший одну руку на дубинке.
— Доктор, — прохрипел он, бросив на Эвана тяжелый взгляд. — Все в порядке? Этот пациент носится по коридорам, переполошив всех.
— Все нормально, Митч, — печально ответил Редфилд. — Я сам разберусь.
Охранник и Эван несколько секунд смотрели в глаза друг другу, и Эван внезапно понял, что именно этот Митч был одним из тех двух охранников, которые несколько лет назад пытались оттащить от него отца. Дверь закрылась, и Эван остался наедине с доктором.
— Мне казалось, что мы с этим разобрались, Эван, — начал Редфилд. — Если ты снова начинаешь настаивать на существовании этих так называемых «дневников», то, боюсь, твое состояние снова ухудшилось. Возможно, это даже можно назвать рецидивом.
— О чем вы? — Пальцы Эвана сцепились в узел. — Просто скажите мне, где они.
Доктор вздохнул и покачал головой.
— Мне тяжело снова повторять это, но ты должен смириться с правдой. Тетрадей не существует и никогда не существовало.
Слова Редфилда были подобны ушату ледяной воды, и Эван невольно отшатнулся, ошеломленный этим открытием.
— Нет, — слабым голосом сказал он. — Это неправда…
— Дневники были частью придуманного мира, созданного твоим сознанием для того, чтобы справиться с чувством вины. Это был твой способ преодоления ответственности за тот несчастный случай. За смерть Кейли Миллер.
При упоминании имени Кейли Эван почувствовал слабость в ногах и тяжело сел в кресло. Щеки его горели.
Доктор продолжил спокойным, осторожным голосом:
— Подумай сам, Эван. Ты унаследовал психоз своего отца. Ты придумал несуществующую болезнь, создал фикцию — все эти путешествия во времени, альтернативные реальности, построенные на различных событиях с колледжами, тюрьмами, параличом… Дневники были краеугольным камнем этих заблуждений.
Эван попытался ответить, но его голос был слабым и глухим.
— Но мне… мне нужны эти дневники. Без них я не смогу привести все в порядок.
Он закрыл глаза. Теперь его страх находился с ним в этой комнате, клубился на периферии его зрения. Эван чувствовал себя так, будто его тело налилось горячей свинцовой тяжестью. Его руки и ноги тряслись.
— Они нужны мне.
Редфилд нахмурился.
— Ты мне напоминаешь своего отца. Знаешь, когда я занимался его случаем, он постоянно спрашивал меня о семейном фотоальбоме. Он вопил, требуя этот альбом, несмотря на то, что у него его никогда не было. Это был всего лишь плод его воображения. Фантом.
Эван вздрогнул. Голос Редфилда затухал, доносясь до него словно через вату.
— Фотографии… — повторил он.
— Эван? — тревожно спросил доктор, подойдя к креслу. — Ты в порядке?
— Фотографии, — снова повторил Эван, его глаза закатились, и он упал на потертый, грязный ковер маленького захламленного кабинета Редфилда.
