Константин Малахов - Молния среди леса
– Вот держи, – он сунул бутылку моему водителю. – Не налягай, штука крепкая.
Петр Иванович лишь презрительно фыркнул и схватил пузырь.
– А вот это, – док вынул из-под куртки еще одну бутылку, так чтоб не увидел Иваныч, – лично Вам. Фирменный рецепт. Надеюсь разопьете уже дома с семьей. Ну а если какая беда, то это нечто вроде валюты. Только особо не светите в поезде, а то за такую мелочь можно нарваться на большие неприятности.
Все слова после «семья» я слушал в пол уха.
– Док. Корней Аристархович, – глаза уходили вниз, но я заставлял себя их поднимать. – Вы теперь тоже моя семья. Русская. Может это звучит глупо, но, если вдруг будете в США…знайте, что в Сан-Франциско у вас есть я. Да я приеду куда угодно. Фамилию Корнев там хорошо знают. В определенных кругах. Называют правда КорнЕв. А может вы со мной?
Я посмотрел на Костомарова, зная его ответ. Он улыбался, своей фирменной улыбкой, весь такой уверенный и невозмутимый, словно мы прощались на пороге его кабинета:
– Врос я тут, Митт, словно местный дуб, корнями. Сам иногда себе поражаюсь – ведь были возможности уехать, а что-то не пускает. Сижу себе один, наблюдаю как течёт время. Может кто заглянет, под мои старые ветки, – он улыбнулся.
– До свидания, Корней Аристархович. Не буду говорить «прощайте». Не хочу, – я протянул руку.
– Не поминайте лихом, Митт, – крепко пожал ее Костомаров и добавил, указав взглядом на возницу. – Если этот выпьет и отключится – доверьтесь лошади. Она маршрут знает точно не хуже уважаемого Петра Ивановича.
Я залез в телегу и лег, накрылся, по совету доктора, куском ткани, оставив снаружи голову.
Мужик зачмокал губами, дернул поводья и мы тронулись. С покачиванием отдалялась изба со стоящим возле неё доктором, машущим мне рукой. Со каждым скрипом все дальше становились мои приключения. С каждым шагом лошади, все дальше от меня оставалась Россия.
ЭПИЛОГ
Снова бегущий пейзаж за окном. Будто бы нигде и не был, а так и сижу в поезде. Все произошедшее – сон, шутка разума. Но стоило вспомнить Юру, дока, Тимоху и я вновь был в Чернолесье. Я не буду утомлять деталями моего попадания в этот вагон. С горем пополам я добрался до станции. В куртке нашлось немного денег и добавив их к своей улыбке я был спасен Марией из магазина. Она договорилась на проходящем поезде, чтоб меня посадили, объяснила, где и как пересесть на поезд до Москвы. Я так до сих пор и сжимаю в руке фотоаппарат, с тех пор как схватил его в кабинете Гаринова. Хорошо, что в рюкзаке остались пленки, отснятые мной, а в Чернолесье – готовые снимки. Я не вынимал еще последнюю катушку, которая была в аппарате.
Никакой погони, кстати не было. Что решил Юра – осталось загадкой. Меня не покидала мысль о том, что его план будет приведён в действие по всему миру. Получается где-то еще есть такие тайные общества, ведущие нас по совершенно иному пути развитию. По крайней мере планируют. Кто эти Гариновы – вестники новой эпохи или же безумцы готовые ее разрушить? Я не могу на это ответить.
Тем временем поезд со свистом затормозил, заставив мое тело качнуться. Я был погружён в свои мысли и даже не знал, что это за станция. Но мне не суждено было оставаться в себе. С глухим шуршанием дверь купе отъехала и внутрь вошёл элегантно одетый господин.
Спокойное крупное лицо обрамляли очки в тонкой оправе. Он молча снял пальто, повесил его на крючок. Затем пригладив рукой волосы отрекомендовался:
– Алексей Константинович, – и протянул мне руку. – Писатель.
Все эти учтивости вызвали во мне тёплые воспоминания.
– Митт Корнев, – я привстал и пожал ему руку. – Издатель
– Митт? Правильно? – усаживаясь на диван переспросил мой новый знакомый.
– Да. Я американец, – может и не стоило кричать об этом первому встречному, но видимо я был слишком расслаблен.
– Американец? Издатель? – вскинул брови Алексей Константинович. – Вот уж воистину, чего только не увидишь на земле русской.
Я хмыкнул.
– О простите, – переполошился писатель, – я не имел ввиду ничего плохого. Как раз напротив. Простите за назойливость, но поскольку мы с вами в каком-то роде коллеги, могу я поинтересоваться вашим визитом в Россию? В Советскую Россию.
Он внимательно на меня смотрел и его интерес казался искренним. Добавил «советскую». Неужели куртка все еще действует? Я не стал выкладывать ему свои приключения вот так сразу, рассказал лишь о планах на альманах и вообще закрепиться в жизни на поприще издательства, независимо от родителей. Эта информация невероятно оживила моего собеседника.
– Послушайте, Митт, вот что я вам скажу, – Алексей Константинович почему-то оглянулся по сторонам. – Я знаю, что мои слова прозвучат по меньшей мере наивно, но – приезжайте к нам сюда!
Увидев мои широко открывающиеся глаза, он примирительно поднял руки:
– Прошу Вас, позвольте я закончу. Да, наша страна может сейчас показаться вам дикой. Уверен, что показалась, но не суть. Но вы представьте возможности! Никакой конкуренции! Притом Вы – иностранец, прекрасно знающий язык. Я к чему веду: наши люди начинают читать, говорю это со всей ответственностью. Грамотность растёт и молодежи нужна пища для размышлений. Прежде всего им нужно знать, что они зря живут именно в этой стране. И не подумайте, что я веду к цензуре или к пропагандистской линии. Я говорю даже не о государстве, а о стране.
Он говорил так увлеченно, что я невольно заслушался. В этот же момент поезд тронулся дальше.
– Ведь ваш взгляд – он новый и незамутненный. Это мы здесь не ценим все это, – он махнул рукой на пейзаж за окном. – Привыкли, что всей этой красоты море разливанное. Хочешь горы, хочешь леса бескрайние, степи, океаны. Простите, увлекся. Вот вы, в отличие от нас, можете всем этим восхищаться и передавать свои ощущения молодому поколению. Например, нам очень нужны редакторы детской литературы. Подрядим молодых писателей, а вы будете отбирать, что пускать в печать, как Вам?
Не дожидаясь ответа, он продолжил:
– Взываю не только к вашему сердцу, но и хозяйственному разуму. Поправьте, если я не прав, но в США выйти на читателя наверняка непросто? Финансирование, опасность обанкротиться, жесточайшая конкуренции, частные магазины со своими ценами?
Мое молчание было принято за согласие.
– А тут все ровно наоборот! – воскликнул писатель. – Финансирование от государства. Типография, сырье, рабочие кабинеты и прочее материальное. Конкуренции никакой абсолютно. Книги доступны. Немалая часть пойдет в библиотеки городов, заводов и школ. Не будем сейчас касаться вопроса как лучше, у вас или у нас. Я призываю ваш профессиональный дух. Ну разве это не завидные условия? Не уникальные? Еще пять-десять лет и все эти места будут заняты подрастающим поколением.
