Гейл Герстнер-Миллер - Тузы за границей
У него было при себе оружие, какой-то небольшой полуавтоматический пистолет. Он вытащил его и положил на стол между нами.
– Когда начнется война, – сказал он, – друг друга они могут хоть перебить, но от квартала пусть держатся подальше, а не то им придется иметь дело с нами. Мы уже преподали Нуру и его людям несколько уроков. Каждый раз, когда они убивают джокера, мы в ответ убиваем пятерых их людей. Казалось бы, они должны были бы уже сообразить, что к чему, но Hyp ничему не учится.
Я сказал, что сенатор Хартманн надеется организовать встречу с Нуром аль-Аллой и начать с ним переговоры, которые могут привести к мирному разрешению проблем этого региона. Пес только рассмеялся. Мы еще долго разговаривали о джокерах, тузах и натуралах, о насилии, ненасилии, войне и мире, о согласии, мести, подставлении другой щеки и стремлении не давать себя в обиду, но так ни до чего и не договорились.
– Зачем вы пришли? – спросил я его наконец.
– Мне показалось, что нам нужно познакомиться. Ваша помощь могла бы быть нам очень полезной. Ваши знакомства в Джокертауне, ваши связи среди натуралов, деньги, которые вы можете выбить.
– Я не стану вам помогать, – отрезал я. – Я видел, куда заводят ваши методы. Том Миллер уже пытался ими воспользоваться.
– Гимли? – Он пожал плечами. – Во первых, Гимли просто псих. А я – нет. Гимли мечтает о том, чтобы одним махом изменить мир к лучшему Я же просто хочу защитить своих собратьев. Защитить вас, Дес. Молитесь, чтобы вашему Джокертауну никогда не понадобились «Кривые кулаки», но если у вас возникнет такая нужда, мы придем к вам на помощь. Я читал в «Таймс» статью о Лео Барнетте. Возможно, не только Hyp ничему не учится. Раз так, может, Черный Пес вернется домой и отыщет то деревце, которое растет в Бруклине? Я не был на матче «Доджера» с тех пор, как мне исполнилось восемь.
От вида пистолета на столе душа у меня ушла в пятки, но я все же протянул руку к телефонной трубке.
– Я могу прямо сейчас взять и позвонить в нашу службу безопасности, чтобы не допустить этого, чтобы вы не могли больше убивать невинных людей.
– Но вы этого не сделаете, – заявил Пес. – Потому что у нас с вами слишком много общего.
Я сказал, что у нас нет вообще ничего общего.
– Мы оба джокеры, – возразил он. – Что еще вам нужно?
С этими словами он убрал пистолет в кобуру, опустил пониже капюшон и спокойно вышел из номера.
И, клянусь богом, я просидел так несколько бесконечных минут, пока не услышал, как в коридоре открылись двери лифта, – и только тогда убрал руку с трубки.
Привкус ненависти
Часть пятая
Воскресенье, 1 февраля 1987 года, Сирийская пустыня
Наджиб сбил ее с ног одним быстрым ударом, но Майша не сдавалась.
– Он приближается, – твердила она. – Сны Аллаха говорят, что я должна ехать в Дамаск ему навстречу.
В сумраке мечети Наджиб сиял, как зеленый маяк, в михрабе, украшенной драгоценными камнями нише для молитвы. Именно ночью Hyp аль-Алла выглядел особенно впечатляюще: огненный образ пророка, пылающего гневом самого Аллаха. На заявление Майши он ничего не ответил, взглянул сначала на Сайида, который прислонил свою огромную тушу к одной из покрытых изразцами колонн.
– Нет, – пророкотал Сайид. – Нет, Hyp аль-Алла. – Он смотрел на Майшу, в мольбе распростершуюся у ног брата, и в его глазах тлела неукротимая ярость: как смеет она не подчиниться воле брата и его совету! – Ты часто говорил, что этих мерзких тварей надо убивать. Ты говорил, что единственное, чего заслуживают неверные, – это клинок. Позволь мне исполнить твои слова. Все правительство Баас не сможет остановить нас; аль-Ассад трепещет, когда Hyp аль-Алла говорит. Я поведу правоверных на Дамаск. Мы уничтожим этих мерзких тварей и тех, кто их привел, при помощи очистительного огня.
Кожа Наджиба на мгновение вспыхнула, как будто совет Сайида вызвал у него интерес. Его губы растянулись в свирепой гримасе. Майша покачала головой.
– Брат, – умоляюще проговорила она. – Выслушай и кахину. Вот уже три ночи мне снится один и тот же сон. Я вижу нас с тобой в обществе американцев. Я вижу дары. Я вижу новый, непроторенный путь.
– Не забудь рассказать Нуру аль-Алле, как ты каждый раз просыпаешься с воплями, как тебя преследует ощущение, будто эти дары опасны, как в твоих снах у этого Хартманна множество лиц.
Майша оглянулась на мужа.
– Любой новый путь всегда таит в себе опасность. Дары всегда обязывают к чему-то тех, кто их принимает. Ты станешь утверждать, что на твоем пути, пути насилия, Нура аль-Аллу не поджидает опасность? Hyp аль-Алла столь силен, что может в одиночку победить весь западный мир? Русские не помогут нам в этом; они предпочтут остаться с чистыми руками.
– Джихад – это борьба, – проскрежетал Сайид.
Наджиб кивнул. Он поднес сверкающую руку к лицу и принялся разглядывать ее со всех сторон, как будто изумлялся мягкому свету, которым она лучилась.
– Аллах покарал неверных Своей рукой, – согласился он. – Почему я не должен поступить так же?
– Из-за божественного сна, – не сдавалась Майша.
– Божественного или твоего, женщина? – поинтересовался Сайид. – Что будут делать неверные, если Hyp аль-Алла сделает так, как я сказал? Запад не сделал ничего, когда мусульмане брали заложников, они никак не ответили на другие убийства. Они будут жаловаться, они будут сотрясать воздух пустыми угрозами. Они будут плакать и стенать, но не вмешаются. Что они сделают – откажутся с нами торговать? Пфу! – Сайид сплюнул на выложенный затейливой мозаикой пол, себе под ноги. – Они услышат лишь смех Аллаха.
– У американцев есть своя охрана, – возразила Майша. – У них есть те, кого они называют тузами.
– А у нас есть Аллах. Его сила – все, что нам нужно. Каждый из моих людей почтет за честь стать шахидом.
Майша обернулась к брату, который продолжал любоваться своей рукой.
– То, чего просит Сайид, принижает дары, которыми наградил нас Аллах. Он не берет в расчет мой дар видений и твою силу света.
– Что ты имеешь в виду?
Рука Наджиба опустилась.
– Сила Аллаха – в твоем голосе, в твоем присутствии. Если ты встретишься с этими людьми, они подпадут под твое влияние, как подпадают правоверные, когда ты говоришь. Любой из людей Аллаха может убить их, но лишь Hyp аль-Алла может действительно наставить неверных на путь Аллаха. Что будет более угодно Аллаху?
Брат ничего не ответил. Она видела, как его сверкающее лицо нахмурилось; он развернулся и отошел на несколько шагов. И тогда она поняла, что победила. Хвала Аллаху! Сайид снова изобьет ее, но дело того стоило. Щека между тем наливалась болью, но она едва замечала это.
