Николай Гацунаев - Звездный скиталец
— Помолчи, Люси. У нас мужской разговор.
— Да! Хочу! — Джума метнулся к Симмонсу, рухнул на колени, схватил за руку. — Резать! Жечь! Пусть в собственной крови захлебнутся!
— Джума! — крикнула Эльсинора. — Опомнись! Что ты говоришь! Прекрати это, Эрнст!
— Бека Нураддина! — хрипел фаэтонщик. — Нукербаши Юсуфа! Собак-нукеров!
— Успокойся! — Симмонс рывком поставил фаэтонщика на ноги. — Успокойся и слушай.
— Что ты задумал? — ужаснулась Эльсинора.
— И ты слушай. Понадобится твоя помощь.
— Ни за что!
— Ты выслушай сначала.
— Не хочу слушать!
— Да заткнитесь вы оба, черт бы вас побрал! — рявкнул Симмонс. — Один крови жаждет, другая в непротивленчество ударилась! Дадите до конца договорить или нет?!
— Говори. — Эльсинора надулась и села на скамью, демонстративно скрестив на груди руки. — Говори, я слушаю.
— Хочешь стать беком у себя в Ханках? — Симмонс в упор, не мигая, смотрел Джуме в глаза.
— Я?! — оторопел тот.
— Ты! — для вящей убедительности Симмонс ткнуя. его в грудь пальцем. — Ты, ты.
— А Нураддина куда?
— «Куда!» — хмыкнул Симмонс. — В зиндан. На кол, В Газават с камнем на шее! Как решишь, так и будет. На то ты и бек. Ну так что? Согласен?
— Согласен! — решительно кивнул Джума. — Когда?
— Не терпится? — усмехнулся Симмонс. — Да хоть сегодня. А, Эльсинора?
Прежде чем ответить, она с минуту пристально смотрела мужу в глаза. «Ты все продумал, Эрнст?» — спросил ее взгляд. «Да, — ответили его глаза. — Из всех вариантов этот, пожалуй, наилучший». — «Пожалуй? Значит, ты не уверен?» — «Мы могли бы устроить дворцовый переворот и посадить его на хивинский престол. Но это потянет за собой кучу осложнений». «Каких?» — «Представляешь, сколько он наломает дров, прежде чем его скинут?» — «Ты уверен, что его скинут?» — «Конечно. Он просто не готов к этой роли». — «А к роли бека?» — «Вполне. И потом он сам этого хочет». — «Ты в этом уверен?» «Абсолютно. Это как раз то, что ему надо. Сведет счеты с обидчиками. Нагонит такого страху на всю округу, что только держись. И будет править». — «Еще один набоб-тиран». — «С легендарным прошлым, мое солнышко. С плахи да в шахи. Разве я не прав?» — «Возможно, прав. Только уж очень это все по-азиатски». — «А где мы с тобой, по-твоему, находимся?»
Симмонс улыбнулся.
— Так что ты скажешь, Люси?
— Раз Джума этого хочет…
— Хочу, госпожа. Сделайте это для меня, умоляю!
— Не надо умолять, мой мальчик. Ты будешь беком. А теперь ступай и как следует выспись.
— Иду, госпожа. — Джума кивком попрощался с Симмонсом, поцеловал руку Эльсиноре и вышел из комнаты.
— Дела-а, — ухмыльнулся Симмонс.
— Что-нибудь не так? — спросила она.
— Все так. — Он покачал головой. — Не завидую я его врагам, Люси. Ох и задаст же он им перца! Вендетта по-ханкински. Но это уже его заботы.
— Пойдем спать? — спросила Эльсинора.
— Ты иди. А мне тут надо еще кое с кем рассчитаться.
— Рассчитаться? — встревожилась она.
— Совсем не то, что ты думаешь, — рассмеялся оа и чмокнул ее в щеку. — Расплачусь с радиотехником, отправлю его домой и приду. Покойной ночи.
— Уже утро.
— И то верно. — Симмонс распахнул окно, и в комнату хлынула бодрящая свежесть пронизанного лучами солнца и щебетом птиц летнего утра.
Петя-радиотехник сидел, пригорюнившись, на табурете возле пульта, глядя на откупоренную, но непочатую бутылку «Столичной». На вошедшего Симмонса глянул виновато, вздохнул, но с места не встал.
— Скучаешь? — поинтересовался Симмонс.
— Горюю, — сокрушенно покачал головой Петя. — Такого сраму со мной отродясь не бывало.
— Это ты о чем? — Симмонс подошел к окну, поднял шпингалет и распахнул створки.
Парк просматривался отсюда как на ладони. Шаркали метлами, сгребая мусор, садовники. На главной аллее, собрав на один стол остатки ночного пиршества, вовсю кутили официанты. «А ведь он тут всю ночь взаперти просидел», — подумал Симмонс, искоса наблюдая за радиотехником. — Голоден?
— Еще спрашиваете! Аппаратура исправная, напряжение в норме. Сто раз все перепроверил. И работала нормально, а потом вдруг раз — и отключилась. Я уж и так и эдак пробовал. На полную мощность включил. Все равно молчит.
— А ну попробуй еще раз, — предложил Симмонс. — Что у тебя на «Грюндиге»?
— Шаляпин. Ария Мефистофеля.
— Включай.
Петя в сердцах крутнул тумблер.
— На земле-е-э-э весь род людской!.. — рванулся по парку нечеловеческой силы бас. Опрокидывая стулья, врассыпную шарахнулись официанты. Прыснули в кусты садовники. Выскочил откуда-то заспанный, в одном исподнем, Дюммель, заметался по аллее, то затыкая уши, то угрожающе размахивая кулаками.
Петя опомнился и выключил звук.
— А говоришь, не работает, — мягко пожурил Симмонс.
— Не работала! С места не сойти, если вру!
— Ладно, не горюй, — успокоил его Симмонс. — Есть хочешь?
— Какая там еда! Думал, подработаю, а вот на тебе. Не оправдал.
— Оправдал, успокойся. Все сполна получишь.
— Правда? — обрадовался Петя.
— Правда. Валюту выбрал?
— Валюту? — патлатый забрался всей пятерней в заросший затылок, остервенело поскреб. — А вы что посоветуете?
— Чудак ты человек, — улыбнулся Симмонс. — Тебе тратить, ты и выбирай.
— Ну тогда чеки.
— Это еще что за чеки? — удивился Симмонс.
— Не знаете? — еще большеудивился Петя. — Ну те, по которым в «Березке» отоваривают.
— Вот уж чего нет, того нет. Не обессудь.
— Нет и не надо, — вроде бы даже обрадовался патлатый. Заметут еще с ними, начнут допытываться, где взял, да у кого. Знаете что? Подарите мне лучше вот эту зверюгу, а? — Он похлопал ладонью по корпусу «Грюндига». — Можете?
— Могу, — кивнул Симмонс.
— Ну вот мы и квиты.
Петя сноровисто отключил «Грюндиг», вложил в футляр, щелкнул застежками.
— Поехали? — Он явно боялся, что Симмонс передумает.
— Как знаешь. Поехали так поехали.
В коридоре он попросил радиотехника подождать, сходил в кабинет за времятроном, захватил по дороге бутылку «Наполеона» из бара.
— Держи, разопьешь у себя там.
— Спасибо.
— Куда тебя доставить?
— А прямо домой нельзя? — нахально поинтересовался Петя.
— Нельзя.
— Почему? — юнец наглел с каждой минутой.
— Потому что нельзя! — жестко отрезал Смммонс. — Огнинск устраивает?
— Далеко! — взмолился техник.
— Наро-Фоминск?
— Солнцево можно? Мне оттуда рукой подать до дома.
— Можно, — согласился Симмонс и стал настраивать времятрон. — Какое время лучше? Утро, день, вечер?
