Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 1
Он взглянул мне в глаза и тоже улыбнулся – как-то смущённо, неловко. Видно, на самом деле волновался: очень хотелось ему в будущую лабораторию!
Потом крепко сжал мою руку:
– Значит, решено?
Через три минуты за ним задвинулась дверца биолёта, и он умчался по шоссе в Город.
На другой день мы летели с киберами в Нефть. Впервые с нами летел на север Али – вёз черновой эскиз панно для столовой Нефти.
Впрочем, летел он не только из-за панно.
Ещё в зоне отдыха, когда мы загорали на пляже, Али спросил меня:
– Как ты думаешь, Сандро, в Нефти отыщется место для памятника?
– Челидзе?
– Да.
– Наверно, отыщется. Там много места.
– Возьмёшь меня, когда полетите?
– Что за вопрос, Али!
Мы подхватили его на крыше Города, и всю дорогу Али громко восхищался красотой нашего зелёного материка, к которой мы вроде привыкли.
В пути Грицько поинтересовался:
– Скажи, Сандро, кибергеологи для южных районов, это реальная тема? Мы будем ею заниматься?
– Наверно, в первую очередь. Почти что общее требование. Всё остальное – индивидуально.
– Пригодится нам парень, который ходил по этим районам с молотком?.. Ещё до появления ра…
– А пойдёт к нам такой парень?
– Один – пойдёт. Он кое-что смыслит в нашем деле. По крайней мере, для его партии мы не ремонтируем киберов. Он делает это сам. Киберы – его хобби.
– Кто это?
– Нат О'Лири.
– Я слыхал это имя. Никак не могу вспомнить, где…
– Мы же всё время летаем над его партией. Ты ему сбрасываешь посылки. Только мы беседуем по радио с Илонкой. Она у них радистка и хозяйка.
– Илонку-то я знаю. Правда, ни разу не видел.
– И я не видел. Нат говорит – потрясающе красивая женщина.
– А откуда ты его знаешь, этого Ната?
– Так это же муж моей землячки! Помнишь, я рассказывал, что привёз письмо Гале из Днепропетровска? Тогда же Вано и сказал мне, что Нат – её муж. В этом же вертолёте. Ты забыл?
– И он что, хочет к нам?
– Он хочет на Юг. Хорошо помнит южный полуостров. И заразил меня этим делом! А ты думаешь, почему я стал портить блокноты?
– Вот пойди, догадайся…
– Сандро, нам не обойтись без него. Когда будем делать блоки местной памяти для Юга.
– Значит, он к нам на одну тему?
– А разве это плохо? Он будет потом отвозить киберы, управлять ими, принимать от них информацию… Ему прямой резон принять участие в их создании.
– Надо потолковать.
– Ну, вот вернёмся – потолкуем…
В этой поездке я опять встретил Сумико – в Нефти, возле столовой, на бегу. Мы собирались улетать. Все поели и ждали меня на вертолётной площадке. А я обедал последним и из столовой почти бежал.
Она шла мне навстречу и, увидев, остановилась, замерла – маленькая, хрупкая, неподвижная, как статуэтка. Только глаза – узкие, тёмные, бездонные – жили, кричали, метались на её лице.
Мы даже не поздоровались – почему-то забыли об этом. Мы просто глядели друг на друга – неподвижно и молча. Без улыбки. Мы как бы гладили друг друга взглядами.
Наконец Сумико спросила:
– Ты торопишься?
– Да.
– Тебя ждут?
– Да.
Я кивнул и понял, что она видела вертолёт. Наверно, сама только что прилетела. Может, даже спросила у ребят, где я.
– Вы улетите сейчас?
– Сейчас.
– Когда же я теперь тебя увижу?
Я молчал. Потом пожал плечами.
– Мы часто бываем в Нефти…
– Но ведь ты уйдёшь в лабораторию!
– Да…
В эти минуты я совсем забыл про лабораторию.
– Ты вспоминал меня?
Нужно было бы сказать «нет». Но я не смог. Она всё равно поняла бы, что я лгу.
– Да.
– Я знала, что ты будешь меня вспоминать.
– Я тоже знал.
– Про меня?
– Да.
– Ты прав. Я вспоминала. Точнее – не забывала.
Мы несколько секунд молчали и не отрывали друг от друга взгляда.
Потом Сумико тихо, почти одними губами, без голоса сказала:
– Ну, вот и всё…
Я не понял:
– Что – всё?
Она робко, неуверенно улыбнулась.
– Иди, Сандро. Беги. И знай, что я всегда помню о тебе. Всегда!
Я прижал к губам её маленькую смуглую руку и зашагал прочь. Не мог говорить больше. Не потому, что некогда. Внутренне – не мог. Да и о чём говорить, когда главное сказано с первых слов, и когда это главное – боль, от которой нет и не будет лекарства?
Всю обратную дорогу из Нефти я думал о том, что было бы, если бы вдруг в нашу лабораторию, вместо неизвестного мне Ната О'Лири пришла Сумико. О том, что было бы, если бы мы работали с ней рядом. Каждый день. С утра до вечера. Наверно, стали бы задерживаться по вечерам, чтобы доработать какие-то схемы. Это получалось бы само собой, стихийно, но неумолимо. Наверно, вместе возвращались бы на биолёте по вечерам в Город. И оба сидели бы всю дорогу напряжённые, натянутые, как струны, мучительно ожидая и боясь чего-то. Наверно, в конце концов мы не сдержались бы…
Нелепые, дикие, ни с чем несообразные мысли… Я очень хорошо понимал, что всё это абсолютно, совершенно невозможно, нереально. Но, как больной, думал и думал о Сумико, не в силах переключиться на что-нибудь другое.
Уже перед самым Городом Грицько напомнил мне:
– Так завтра я приволоку на космодром Ната! Хорошо? Он сейчас не в поле…
Я кивнул машинально и только потом понял, о чём речь.
Из Города на космодром я летел один – мы с Бирутой ещё жили на корабле – и чувствовал себя выжатым, обессиленным и словно ватным. Словно весь день таскал каменные глыбы, а потом кто-то бесшумно и безболезненно перебил мне все косточки до единой. Даже фаланги пальцев.
О Сумико я уже не думал. И, кажется, вообще ни о чём не думал.
…Нат О'Лири оказался громадным, рыжим, веснушчатым и улыбчивым. Лицо у него было таким широким и добродушным, улыбка – такой по-детски открытой, как будто он заранее видел в каждом близкого друга, родного брата, и готов был немедленно, сию секунду, обнять первого встречного и в порыве безудержной любви расплющить о свою могучую грудь.
– Разбираешься в киберах? – спросил я.
– Немного. С геологическими справляюсь.
– И променяешь поле на лабораторию?
– Так не навсегда ж! – Он растянул в безбрежной, добродушной улыбке толстые бледные губы. – Ты не был на Юге, Тарасов!.. Этим полуостровом заболевают, как на Земле – Арктикой… Хоть киберов туда забросить! Вернёмся мы! Надо готовить это возвращение! Вот и Амиров передаёт…
Вчера вечером передали по радио новую запись Марата. Он сообщал, что после двух удачных «охот» на бычков ему стали доверять больше, и теперь он потихоньку подбивает старейшин племени обложить нас данью – из посуды и мяса – и прекратить войну. Старикам в племени ра эта идея вроде понравилась. А вот мне – не очень. Как-то противно чувствовать себя данником, хотя бы и понарошку. Как-то это унизительно. Можно всё отдать, только на равных. Впрочем, Марату виднее. Может, и будет толк от этой детской игры?
…Мы недолго выясняли отношения с Натом О'Лири. Он хотел у нас работать и мог работать. Это главное. Чего тут выяснять?
С пятым работником лаборатории я решил не спешить. Пятый должен быть специалистом, это ясно. Иначе у нас получится не киберлаборатория, а чёрт знает что. Только где его взять, этого пятого? Из большой бригады Заводского района? Из той, где Женька? Больше-то неоткуда.
Так и получилось: пятый появился оттуда. Точнее, не пятый, а пятая. Бойкая и остроумная, кудрявая и темнокожая Ружена Мусамба, родившаяся в Варшаве и выросшая на берегах Конго, пришла в лабораторию уже когда нам дали помещение и мы втащили первые ящики с оборудованием.
Мы, отдыхая, сидели на ящиках, когда по лестнице звонко процокали каблучки, и в дверях главного зала появилась точёная женская фигурка. Не в рабочем костюме – в коротком красном платье. Появилась – и застыла у входа.
Женщина оглядывала пустой звонкий зал и нас в зале – оглядывала спокойно, деловито, совсем не робко. Не как гостья, а как новая хозяйка оглядывает предоставленную ей квартиру, из которой только что выехали другие жильцы.
Потом женщина медленно, неторопливо, по точно прочерченной прямой направилась к нам.
Мне сразу понравилось, что она прошла по такой точной прямой. Я давно заметил: кто прямо ходит по земле, тот прямо ходит и в жизни. А кто любит петлять, петляет везде.
Мы сидели молча, и в пустом зале размеренно, звонко, как падающие капли, цокали её каблучки – цок, цок.
Женщина улыбнулась, поздоровалась, спросила:
– Вы и есть киберлаборатория?
Один за другим мы поднялись с ящиков, тоже заулыбались.
Грицько ответил:
– Мы и есть.
Ни он, ни я не знали, кто эта женщина. А Бруно и Нат знали, но молчали.
Впрочем, в тот момент я не думал, что они её знают. Как-то вылетело из головы, что уж Нат-то должен тут знать всех, кроме тех, кто прилетел с нами.
– А кто из вас двоих Тарасов? – спросила женщина.
– Почему из двоих? – поинтересовался я.
Женщина улыбнулась.
– Уж не думаете ли вы, что я не умею считать до четырёх?
