Гавриил Бирюлин - Море и звезды
Теперь дом Светловых утопал в самых разнообразных цветах. Всюду виднелись виноградные гроздья. Перед домом, на открытой площадке, был накрыт стол. Можно смело сказать, что самый изощренный вкус был бы удовлетворен тем, что на нем стояло. Помимо фруктов многих десятков названий, различных блюд из мяса и рыбы, на стол подавались диковинные блюда из морских черепах и трепанга, мидии и модиолюса, культивируемых на островах. В избытке были тонкие виноградные вина. Обед открылся речью старого Ли. Он приветствовал дорогих гостей от имени островитян.
— Человек давно оставил позади войны, страдания и голод, — говорил он. — Ни у кого из живущих на земле давно нет беспокойства о завтрашнем дне. Кое-что для этого сделали и мы. Каждый день в различные страны мира атомоходы и воздушные грузовые суда привозят отсюда сотни тысяч тонн фруктов, мяса, рыбы, зерна. Уже много лет каждый житель Земли пользуется изобилием всех благ… Но человек остался человеком, он не потерял качеств борца и труженика. Сегодня мы как раз приветствуем такого борца — младшего Орлова, вернувшегося к нам на остров с Марса, и нашу дорогую Татьяну Петровну, посвятившую целую жизнь разгадкам тайн океана. Я думаю, их жизнь будет примером для молодежи, также как для нас служат при мером люди великих революций.
После обеда молодежь устроила танцы. Тут уж ничего нельзя поделать-молодость есть молодость, и ее не переделают никакие достижения техники, она танцевала тысячу лет тому назад, танцует она и теперь.
Вскоре после обеда Павел-младший сказал Павлустаршему:
— Послушай, пойдем-ка к тебе в кабинет.
После того как они уселись в кресла, Павлик сказал:
— Как-то очень давно ты мне рассказывал, что мой отец обещал тебе привезти с Марса растения. Он не смог выполнить свое обещание, и это пришлось сделать мне. Вот, получай! — Он открыл чемоданчик и достал невысокий прозрачный цилиндр. В нем находилось странное деревце — все голубое, с неярким фиолетовым отливом. На первый взгляд оно казалось хвойным, но хвоя состояла из очень жестких иголок.
— Большое спасибо, Павлик. Кто знает, что оно может дать людям? Может быть, им можно будет заселить бесплодные тундры и высокие горы, может быть, оно хранит новые полезные вещества, работы над ним хватит на многие годы. Уверяю тебя, Павлик, что оно расскажет нам многое. Ну, спасибо. Я рад, что ты не забыл о нас. А это вот возьми и храни всю жизнь. — Павел встал, достал из ящика письменного стола тяжелый пакет.
В пакете оказался тяжелый прозрачный слиток, и где-то в глубине его была вмонтирована фотография. Слиток обладал тем свойством, что человек смотрел в него, как в открытое окно, и видел все в натуральном виде и освещении.
И Павлик увидел основание межпланетной ракеты теперь уже устаревшей. Перед ним в костюмах космонавтов стояли мужчина и женщина. Лица их были открыты. Всмотревшись, Павлик вздрогнул. Женщина была очень красива. Ее черные глаза смотрели загадочно и счастливо. Она улыбалась. Взгляд мужчины был светел и серьезен. Ладонь женщины лежала на сгибе руки мужчины, как будто они собирались гулять. Павлик понял, что он видит своих отца и мать перед их вечным полетом в космос.
Не так уж много было Павлику лет-но беспредельные пространства вселенной сделали его мудрым, и теперь, взглянув на своего тезку, на Павла-старшего, он понял, какую жертву принес этот сидевший перед ним старый седой человек для счастья людей всей земли. Огромная гордость и нежность к этому человеку переполнили его.
— Послушай, — сказал он, — а чем, в основном, ты занимаешься сейчас? Я слышал, что ты много работаешь над общими проблемами биологии.
— Да, конечно, я ведь всю жизнь провозился с зеленым листом, но мзде всегда приходилось решать вопросы технологии, а теперь, прежде чем закрыть глаза навсегда, хочется понять до конца тайну жизни. Дело в том, что старая кооцерватная теория Опарина слишком уж много имеет возражений и, главное, эксперименты подтверждают только ее отдельные стороны, но не всю проблему целиком.
— Вот видишь, мой дорогой, — оказал Павлик, — я никогда не забывал ни о тебе, ни о твоих интересах. Моим гидом на Марсе была чудесная девушка-марсианка Сферита, и я однажды спросил ее, как марсиане представляют себе зарождение жизни.
— Если это вас интересует, — ответила она, — с вамп побеседует наш ученый биолог Рэад, он славится своей способностью излагать наиболее сложные вещи самым простым образом. Вы встретитесь с ним завтра. Кстати, он входит в число немногих знающих ваш язык.
Действительно, на следующее утро, придя после купания со Сферитой в беседку, я увидел изящного, уже немолодого марсианина, очень похожего, как это ни странно, на твоего друга Ли.
Мы познакомились так, словно это происходило где-то на Земле, а затем стали беседовать.
— Мне сказали, — произнес Рэад, — что вы интересуетесь проблемой возникновения жизни на планетах, в частности на Ароа и на Земле.
— Да, у нас все еще идут споры по этому вопросу, вообще-то мы считаем, что жизнь возникла в первичном океане.
— А как глубоко вы проникли в глубь планеты, на которой живете? поинтересовался Рэад.
— Мы пробурили периоферу, то есть наружную оболочку Земли в ее самых тонких местах, под океанами.
— Вот видите, а мы в свое время побывали почти в центре Земли, не говоря уже об Ароа.
— Как! — воскликнул я, — ведь там царствуют сверхвысокие давления и температуры.
— Да, уже на глубине шестьдесят-сто километров давление сорок пять тысяч атмосфер, а на глубине две тысячи девятьсот, где кончается средний слой Земли, давление достигает миллиона четырехсот тысяч атмосфер при температуре две тысячи пятьсот градусов.
— Мне совершенно непонятно, — признался я марсианину, — как вы смогли этого достигнуть.
— И причем тут жизнь? — не выдержал Павел-старший.
— Подожди. Рэад сказал следующее: некоторые наши космические корабли способны создавать вокруг себя сверхмощное электромагнитное поле и в нем плазменное облако. Такая «одежда» полностью защищает корабль от действия всех сил, кроме гравитационных, то есть от любых излучений, температуры, давлений. Такой корабль, подходя к планете, проникает в нее, как раскаленный стальной шарик в масло. Теперь вам понятно, что мы можем знать все происходящее в глубине любой из планет?
Я ответил, что да, но мы-то говорим о жизни. Тогда Рэад улыбнулся и спросил:
— Заметили ли вы, что вся живая материя «соткана» из полимеров?
— Да, конечно.
— Так вот, почти все планеты устроены одинаково, потому что материя нашей Галактики всюду одна и та же. В глубинах всех планет в результате больших давлений, температур и радиоактивных излучений происходят миллионы сложных химических реакций, часто глубоко отличных от тех, что существуют на поверхности планет. Там вещество может усложняться как угодно и, конечно, происходят процессы полимеризации некоторых соединений. Ведь и теперь некоторые полимеры получаются лишь в условиях больших давлений. Среди многих тысяч различных видов полимеризации возникли и такие, при которых вещества могли существовать как полимеры, только все время обмениваясь с окружающей средой частью своих молекул. С течением времени в силу своей легкости они вытеснялись наверх, в зону более. низких температур и давлений. Но формы своего существования они не теряли, и более того полимерам свойственно увеличение длины своей цепочки молекул, но среда, в том числе давление, позволяло им иметь вполне определенные размеры. Так же, как например атмосфера и сила тяжести определяют размер дождевых капель. Но цепочки молекул все увеличивались… и рвались, и снова восстанавливали свои размер-в течение многих тысячелетии процесс стал традиционным.
