Николай Шагурин - Эта свирепая Ева (Сборник)
Мулино развязно подошел к стойке, встреченный подозрительным взглядом хозяина. Пегоусый толстяк был хорошо известен потребителям некоего запрещенного плода под именем дядюшки Гастона. Полиции тоже.
Журналист вытянул из кармана кредитку и хлопнул ею по прилавку:
— Двойную порцию можжевеловой и, — он добавил условную фразу, — одну птичку.
— Какую? — «со значением» осведомился хозяин.
— Жаворонка (этот пароль сообщил Мулино знакомый комиссар полиции).
— Шприц свой? — деловито спросил дядюшка Гастон.
— Да.
Мулино ощутил в пальцах маленькую стеклянную ампулу.
Дядюшка Гастон толкнул дверь за своей спиной…
— Там, направо, увидишь…
Мулино пролез в низенькую дверцу и оказался в темном коридоре. Прежде всего он наткнулся на штабель ящиков, в которых зазвенели пустые бутылки, и на несколько секунд зажмурил глаза. Когда он открыл их, то заметил направо еле видную светлую щель. Увереннее он шагнул вперед, толкнул дверь и очутился в квадратном помещении без окон, освещенном более щедро, чем зал.
Посредине стоял бильярд, на котором никто и никогда не играл, хотя шары были выложены аккуратной пирамидкой, а у борта на зеленом сукне лежали два кия. У стены стоял длинный деревянный диван, видимо, для гипотетических болельщиков. Сейчас на нем лежал скрючившись какой-то обтрепанный тип. В комнате было еще несколько человек, все под хмельком. Но это не был простой алкогольный хмель, по понурым, вялым, неестественным позам нетрудно было догадаться, что они находятся во власти наркотических грез.
Один оборванец валялся на полу, положив голову на согнутый локоть. Более или менее в себе были только двое. Один сидел на плетеном стуле, закинув руку за спинку, и тянул песню. Мулино прислушался:
И слепые увидят,
И глухие услышат,
И немые научатся петь…
И странная мелодия, и слова эти насторожили журналиста, было в этой песне что-то дерзостное, вийоновское и — вместе с тем какая-то щемящая безнадежная отпетость…
Мулино вытащил блокнот и стал на бильярде записывать поразивший его текст. В это время со стула стремительно поднялся второй, относительно трезвый посетитель, высокий худощавый мужчина лет сорока. Одет он был много чище других, обращала на себя внимание на лацкане серого пиджака медаль Сопротивления с лотарингским крестом на алой ленточке. Лицо у незнакомца было интеллигентное, пожалуй, даже красивое, если бы его не безобразили следы страшных ожогов на правой стороне лица, частично скрытые большими черными очками.
Незнакомец уверенно переступил через лежащего на полу и бесцеремонно взял блокнот из рук Мулино.
— Из легавых, что ли? — спросил он. Прочитал вслух строки, записанные журналистом, потом обратил внимание на гриф вечерней газеты в верхней части блокнота.
— А, газетчик?! — понимающе протянул он. — Да понимаешь ли ты, парень, что делать здесь записи — дело рискованное.
— Извините! — растерянно сказал Мулино.
Незнакомец вопросительно поглядел на журналиста, потом ему в голову пришла, видимо, какая-то мысль.
— Право, парень, а ведь ты можешь быть мне полезен. Да и я тебе — тоже. Ты мне — услугу, а я тебетакой материал, что все газеты ахнут. И слепые увидят! — добавил незнакомец, усмехнувшись. — Садитесь!
Он слегка толкнул Мулино в грудь, тот попятился и сел на стул.
Человек в черных очках взял другой стул, сел верхом, облокотился на спинку.
— Только до поры до времени пусть все это будет между нами. Я вижу — вы порядочный человек. Слово?
— Конечно, — согласился журналист, совершенно не представляя, что за этим может последовать. Но интуиция, чутье газетного аса подсказывали, что это нечто необычное. А может быть, и просто исповедь человека, которого безжалостные обстоятельства и наркотики столкнули на дно. Такие исповеди ему приходилось, выслушивать не раз.
— Смотрите! — сказал незнакомец, снимая очки. Мулино отшатнулся. Он ожидал всего чего угодно, только не этого. Ситуация была словно выхвачена из рассказа Эдгара По.
Как глазницы черепа на него были устремлены пустые ямы. Вместо левого глаза зажившая щель сомкнутых навсегда век, вместо правого — безобразная дыра, окруженная неизгладимыми следами жутких ожогов. Но самое невероятное заключалось в том, что незнакомец, несомненно, видел. За всем этим скрывалась какая-то непостижимая тайна.
— Как же?… Как же? — заплетающимся языком пробормотал журналист. — Невозможно поверить!…
— Бывает, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам! — процитировал слепец шекспировские слова. Он спокойно взял блокнот из рук Мулино и прочитал вслух название газеты, оттиснутое наверху листка: «Вечерние парижские новости, Редакция газеты. Улица Виктора Гюго, 72. Телефоны: 3-72-34-32, 3-85-14-26…» Неплохая сенсация для вашего бульварного листка, а? — снова усмехнулся незнакомец, водворяя очки на место.
Давно умолкнувший певец вдруг сказал раздельно и отчетливо, не открывая глаз:
И слепые увидят,
И глухие услышат…
— Невероятно! — выдохнул, наконец, Мулино.
— Так вот, услуга за услугу. Я расскажу вам все, хотя, пожалуй, здесь нужно было бы перо Арагона. Что требуется от вас? Вы поможете мне найти в Париже одного человека. Ведь вы, газетчики, знаете город не хуже любого сыщика.
Мулино понимал, что прикоснулся к тайне, которая являлась подлинным бриллиантом, невзначай обнаруженным на заплеванном полу притона.
— Все, что хотите, мсье…
— Можете называть меня мсье Труазье. Ну, ну, я шучу мое настоящее имя — Себастьян Моро.
Он оглянулся. Окружающие находились в состоянии полной прострации.
— Я думаю, что сейчас никакая иерихонская труба их не разбудит. Итак, слушайте.
Первый рассказ Человека с тремя глазами
Во времена оккупации немцами Парижа, всего несколько лет назад, я входил в подпольную группу «Зодиак». К Сопротивлению тогда тяготело огромное количество людей. Среди этих патриотов можно было встретить министра и прачку, врача и официанта, епископа и мусорщика. Они часто оказывали Сопротивлению неоценимые услуги, но роль многих была, так сказать, пассивной: они предоставляли явки, служили «почтовыми ящиками», доставляли самую разнообразную информацию, зачастую даже не зная, для чего она нужна. Активную роль играли организованные, хорошо законспирированные группы, как наш «Зодиак», как группы «Промонтуар», «Марко Поло» и другие. Все они входили в состав Тайных Вооруженных Сил, действовавших под эгидой Лондона.
Ядро этих групп составляли коммунисты, надежные, настоящие люди, рыцари без страха и упрека. Мы могли даже иметь дело с любой нечистью, как порой требовали обстоятельства, не подвергаясь опасности заразиться.
