Виталий Забирко - Операция Карантин
- Как отношусь? - Мальчишка посмотрел на свои руки, ноги, пошевелил пальцами. - Нормально... - неуверенно протянул он.
- А раз нормально, - нехорошо осклабился Никита, - то я сейчас верну симметрию твоим ушам. Чтобы и левое ухо стало таким же красным и оттопыренным, как и правое!
- Но-но! - Пацан резко переместился по скамейке к краю. - Руки прочь от свободной России! Не для того, понимаешь, кровь за демократию у Белого дома проливали, чтобы тут всякие за уши драли! Даешь свободу личности!
Против воли Никита улыбнулся. И смешно, и горько стало ему от выспренней мальчишеской тирады. Воистину, не понимает дитя, что творит, что говорит.
- Тебя что, дома за курево не дерут?
- Дерут, - честно признался пацан, настороженно следя за Полыновым, и явно назло ему затянулся сигаретным дымом. - Еще и как дерут. Ремнем по чем попало. И ты хочешь?
- Надо бы, да не буду, - безнадежно махнул рукой Никита. - Что толку?
- Это правильно, - согласился пацан и повеселел. - Батяня говорит, чем больше меня дерет, тем у меня шкура толще становится.
Он вынул сигарету изо рта, посмотрел на нее, покосился на Никиту.
- Ладно. Если ты так ко мне, то и я тебя уважу.
Он с сожалением бросил недокуренную сигарету в пыль и безбоязненно втоптал окурок босой ногой. Нипочем его огрубевшим ступням, все лето не знающим обуви, был тлеющий огонек сигареты.
- Мороженое будешь?
Никита протянул ему оставшуюся половину вафельного стаканчика.
- Давай, - словно нехотя, согласился пацан, взял мороженое и впился в него зубами.
- Слушай, - вдруг спросил он набитым ртом, оглядывая Никиту с головы до ног, - а почему ты в форме, но без оружия?
- Так уж получилось, - рассмеялся Никита.
- Потерял, что ли?
- Отобрали, - серьезно сказал Полынов, глядя в глаза мальчишке. - Как уволили в запас, так и отобрали.
Даже с пацаном не следовало расслабляться и, отступив в сторону от "легенды", плести небылицы. Бог знает, что и кому он может брякнуть о встрече с капитаном запаса Николаем Додиком.
Мальчишка доел мороженое, вытер руки о штаны и с хитроватым прищуром посмотрел на Никиту. Будто оценивал его по каким-то своим, ведомым только ему, меркам.
- А хочешь, я тебе ствол сбагрю? - внезапно шепотом предложил он. - По дешевке, всего за стольник.
Брови у Полынова подскочили.
- За стольник? А сколько это?
- Ты чо, не знаешь?! - Пацан изумился настолько, что у него рот от удивления открылся. - Сто! Причем прошу стольник деревянных, наших, а не баксов!
- Понял.
- Да ты не сомневайся, - вновь перешел на шепот пацан. - Ствол настоящий, "макаров". Еще и пару обойм в придачу дам.
Никита остро глянул в глаза мальчишке и тут же отвел взгляд. Пацан не врал, пистолет у него был.
- Откуда он у тебя? - вроде бы равнодушно спросил Полынов.
- От верблюда! - отрезал пацан. - Так покупаешь или нет?
- Вот если бы пулемет... - делано рассмеялся Никита.
- Нет, пулемет не могу, - грустно вздохнул пацан. - Пулемет в дырку в сарае не пролезет. Вот "калашникова" могу. Автомат купишь?
Полынову все стало ясно. Вряд ли в Каменке находится перевалочный пункт по торговле оружием между Россией и кавказскими народами - такую базу умудренные опытом торговцы в сарае не организовывают. Скорее всего, кто-то из местных решил подзаработать на столь прибыльном деле, когда поблизости начались учения. Ни для кого не секрет, что во время маневров начальнику тыла легче всего сбыть оружие. А пацан, понятное дело, проныра еще тот, все разнюхал, все разведал, возможно, и собственноручно подкоп под сарай сделал. Впрочем, не его, Никиты, это заботы. У него другое задание. Вот только пацана жалко, если попадется на горячем. Когда оружие из сарая будет выносить, то драньем ушей не отделается.
- Зачем тебе деньги? - тихо спросил Никита.
- Во дает! - прыснул пацан. - Зачем деньги! Пива баночного куплю... В киношку схожу... Колбасы вареной куплю, наемся от пуза. Знаешь, вкусная какая, меня тетка на рынке недавно угостила! Ну... Может, Люське банку джина с тоником подарю - она за нее кому хошь свою писку показывает.
- Кто такая Люська? - машинально спросил Полынов, хотя его больше всего поразили слова пацана о вареной колбасе. Пиво пьет, курит, на голых проституток глазеет, о конфетах и не думает, а вот обыкновенную вареную колбасу лишь недавно попробовал и теперь мечтает от пуза наесться. Никита в детстве совсем о другом мечтал. Не о еде...
- Люська? Да девка одна, - поморщился пацан. - Говорит, как вырасту, в королевы красоты пойду, а они все должны уметь джин с тоником пить и голые писки мужикам показывать. Вот она и тренируется... Мы с ней за одной партой сидим.
Кровь бросилась Полынову в голову, и он, наверное, впервые в своей жизни покраснел до кончиков ушей. Он-то думал, что Люська - это какая-то прожженная проститутка, ради банки спиртного не брезгующая себя мальцам показывать, а вот поди же ты... Что значит, столичные стереотипы!
- Ну и как, нравится? - сдавленно пробормотал он, не смея поднять на мальчишку глаза.
- Не-а, - чистосердечно признался пацан. - Чо там смотреть? Вот пацаны постарше - те балдеют. Ну и я для форсу вроде показываю, что нравится... Ты чо, киношку не смотришь? Не знаешь, как там голые бабы перед мужиками выделываются?
- Смотрю... - тяжко вздохнул Полынов.
- Слушай, а чо это мы с тобой лясы попусту точим? - возмутился пацан. - Ты оружие покупать будешь?
- Нет, - твердо отрезал Никита. - Ни к чему мне оно.
- Жаль... - искренне расстроился пацан. - А мину купишь? Хорошее дело, в хозяйстве всегда пригодится... - просительно протянул он.
- Нет. И мину мне... - Полынов осекся. Мина ему действительно "в хозяйстве" была нужна. Край как нужна. Причем сейчас, немедленно!
- Я тебе ее всего за полтинник сбагрю... - продолжал канючить пацан.
Никита поднял на него тяжелый, невидящий взгляд. Он уже весь был в разработке предстоящей диверсионной акции.
- Мину? - отрешенно пробормотал он. - Хорошо, мину возьму. Тащи...
- Заметано! - обрадовался пацан и, стремглав сорвавшись со скамейки, запылил по аллее.
Минуты две Полынов сидел в полной прострации, находясь в плену своей ненависти и лихорадочно перебирая в уме варианты, каким образом и когда он осуществит русскую вендетту. И вдруг до него как ударом молнии дошло, что он натворил, согласившись купить у мальчишки мину.
Как это так вышло, что он, такой вот, вроде бы принципиальный и честный, не согласившийся переступить через свою совесть и сесть за один стол с убийцами его товарищей, вдруг без зазрения совести спокойно посылает мальчишку красть боеприпасы?! Чистоплюй! Где же она, твоя совесть, была в тот момент, и что с нею станет, если мальчишку поймают?!!
