Raptor - Хо
— Это точно, — подтвердил Вовка. — Я тоже помню тот день. Всё это чистая правда.
— Значит корабль уплыл красивым и чистым, а вернулся страшным и грязным? — удивилась Лида.
— Именно так.
— Всё это действительно в голове не укладывается. А может он пострадал так от пожара? — предположил Бекас.
— Из следов пожара было заметно лишь несколько закопченных подпалин над окнами, в помещениях, в которых видимо и произошло возгорание, — развёл руками Осипов. — Думаете, меня так легко удивить чем-то? Разве я похож на наивного мальчугана?
— Я тоже всё это видел! — добавил Геранин. — Я встречал тогда этот пароход, вместе со всеми. У меня на нём родственники плыли. Дядя с тётей и двоюродный брат.
На последних словах, он вдруг скорбно осёкся, и почему-то отвернулся.
Немного помолчав, капитан продолжил:
— То, что «Эвридика» вернулась такой изуродованной — ещё не самое жуткое. Я не верю в колдовство, мистику и прочую хрень, но после того, что началось потом, после возвращения теплохода из рейса, я был готов поверить, что корабль был кем-то проклят. Над ним висело что-то зловещее. Мне было не по себе, когда я находился с ним рядом. А потом вообще стал твориться полный беспредел. На «Эвридике» работал мой друг, бывший одноклассник, Федька Панич. Отличный был парень. Способный. Умница. Быстро дослужился до старпома. Помню, Скворцов его частенько хвалил. Леонидычу до пенсии оставались считанные дни, и он пророчил Фёдора на своё место. Но в тот день… О, господи.
В зале повисла тишина. Ребятами начало овладевать тревожное волнение. Наконец, Лида решилась спросить:
— А что с ним случилось?
— А? — словно очнулся Гена. — Ах, да… Помню, в тот день я перебросился с Федькой парой фраз. Он очень торопился. Мне было интересно, почему они пропадали на целые сутки без вести. Спросил его, — «Что случилось?» А он что-то непонятное отвечает. Да ну, говорит, ерунда какая-то была. Потом, говорит, расскажу, а сейчас некогда. Ох-х. Так и не рассказал. Хороший был парень.
Слушатели печально вздохнули, сразу догадавшись о том, что произошло с другом Осипова. А тот продолжал:
— У него глаза были такие пустые, когда я его в последний раз видел. Больные какие-то. Словно он устал до безумия. «Да ерунда какая-то… Потом расскажу». Эх, Федька.
— Он умер? — пискнула Настя.
— Да. Но это отдельная тема. Я не знаю какой разговор состоялся после возвращения у капитана с хозяином, но говорят, что Скворцов был буквально разбит. Может быть Земин дал ему разгон за минувшее происшествие. А может, только расспрашивал об этом. Я не в курсе. Некоторые говорили, что к нему на приём Леонидыч уже пошёл разбитым. Вообще, я никогда не слышал о том, что между капитаном и директором фирмы возникали какие-то прения. Частенько видел их вместе в порту. Они дружно беседовали… А в этот раз, после разговора с Земиным, Скворцов выглядел буквально никаким. На следующий день, начальство устроило ревизию на «Эвридике». Комиссия вернулась в полнейшем ужасе. Проверяющими было дано заключение, что теплоход находится в критическом аварийном состоянии, и требует срочного капремонта. Они удивлялись, как он до сих пор не затонул прямо возле причала. Отчёт был предоставлен Земину. Тот естественно не поверил. Да и кто бы поверил в то, что корабль, который ремонтировался от силы полгода назад, уже успел превратиться в трухлявое корыто, и опять требует ремонта. Директор лично решил возглавить уже повторную проверку на месте. Правда осмотреть корабль ему так и не удалось. Он даже не смог на него попасть. Трап переломился под его ногами, когда он начал подниматься на борт. Благо матрос стоявший рядом, успел схватить его за руку и удержать от падения в воду. После этого, как рассказали очевидцы, шибко расстроенный и злой Земин, прыгнул в свою машину, и уехал из порта. А потом им был отдан приказ на проведение срочного капитального ремонта. Директор тогда обвинил во всём судоремонтный завод. Мол при прошлом ремонте теплохода, материалы и запчасти разворовали, и починили судно тяп-ляп… Ну, в это ему было проще поверить. А «Эвридика» самостоятельно покинуть порт так и не смогла. Корабль был настолько дряхлым, что все попытки доставить его в сухой док своим ходом так ничем и не увенчались. Пригнали буксир. И только тогда смогли наконец вытащить «Эвридику» с акватории сочинского порта. Но до судоремзавода она добраться тоже не сумела. Во время буксировки теплоход начал буквально разваливаться. Появилась трещина. В трюм хлынула вода. Позволить ему утонуть было нельзя, так как затонув, «Эвридика» стала бы ненужным препятствием на судоходном фарватере. Тащить её дальше — также было опасно. Корабль явно не дотянул бы до дока, и мог запросто утопить вместе с собой и буксир, который его тащил. Тоже неоправданный риск. Тогда было принято благоразумное решение подтащить «Эвридику» к берегу, и посадить на мель. Так и поступили. Когда теплоход сел на прибрежный грунт, его корпус окончательно треснул. Он остался лежать у берега, слегка завалившись на бок. Там его и бросили. Эту развалину было невыгодно чинить. Кроме как в металлолом, корабль больше никуда не годился. Все важные детали с него поснимали, а остов бросили догнивать на берегу. В течение года, волны окончательно разбили бедное судно, а местные жители растащили его по частям на свои нужды — кто куда: кто выискивал на мёртвом корабле цветные металлы, кто просто уносил всё, что могло хоть как-то пригодиться в хозяйстве. К настоящему времени, от «Эвридики» остался лишь ржавый каркас. Я знаю это, потому что возле того места, где она лежит, мы с ребятами частенько рыбачим. Есть у нас там одно заветное место. Так вот, в течение года, я собственными глазами наблюдал, как быстро корабль превращается в бесформенную груду металлолома. Он действительно сгнил. До основания, без остатка, целиком. Если сравнить его с братишкой-«Пиреем», то становится очевидным этот парадоксальный контраст. «Пирей», который теперь называется «Тавридой», выглядит прекрасно, без намёка на старость. «Эвридика» же, прибыв из того рейса, была похожа на судно, прослужившее не менее пятидесяти лет. Вот вам и загадка! Теперь понимаете, почему я нахожусь в таком недоумении? Получается, что мы с вами сейчас находимся на борту судна, которое догнивает на берегу, неподалёку от Туапсе.
— Дурдом какой-то, — усмехнулся Иван.
— Да ещё какой, — согласился Осипов.
— Не знаю, мне кажется, что пока рано делать выводы, — задумчиво произнёс Сергей. — Ещё неизвестно, та ли это «Эвридика»? А по-моему, тот корабль, о котором ты нам, Ген, сейчас рассказал, и тот, на котором мы сейчас находимся — это совершенно разные суда. Может быть название совпало, а ты уже кипиш наводишь?
