Arrow Deadly - Кратер Десперадо(Неполный вариант)
Ведьма замолкла.
— Что толку от любви, если она никому не может помочь, — мрачно проговорил Кронт.
— Велена от моих ласк не проснется, да и твой Нит кончил плохо…
— Ты действительно хочешь ей помочь? — старуха внимательно смотрела на него.
— Да! — Кронт раздраженно хмыкнул. — Хочешь сказать, что все-таки есть способ?
— Ты ее действительно любишь?
Кронт едва сдержался, чтобы не выругаться в ответ. Он склонился над девушкой и медленно поцеловал ее в губы — холодные и бесчувственные, как у статуи.
— Хорошо, — голос ведьмы опять стал хриплым, старческим. — Я не могу ничего для нее сделать. Но Гердис, пожалуй, может. И я могу тебя к ней провести.
Кронт вскочил:
— Так я могу вернуться в долину?
— Почти любой из нас может. Но только я могу устроить проход в нужное место и удерживать его, пока ты не вернешься. Как вы расстались с Гердис? Врагами?
— Не сказал бы. Хотя и не друзьями, пожалуй…
Ведьма расхохоталась — правда, ее смех был больше похож на скрип старой двери с несмазанными петлями:
— Гердис придушила б любого, кто бы заикнулся о дружбе. Она считает это слишком глупым и непрактичным… Как, впрочем, и любовь. Не вздумай сказать ей о Велене.
В лучшем случае она плюнет и скажет, чтоб не приставал с пустяками. В худшем — подсунет яд вместо нужного тебе зелья. Ври ей. И не говори обо мне… хотя, нет.
Тебе все равно придется…
Она кинулась к старому покосившемуся шкафу, резко распахнула дверцы и принялась рыться в хранившейся на полках рухляди. Скоро лихорадочные поиски увенчались успехом. Ведьма вернулась к Кронту и протянула ему старое серебряное кольцо.
— Возьми. Скажешь, что у меня отобрал. За это кольцо она сготовит тебе любое зелье.
Кронт взял подарок старухи окровавленными пальцами. Серебро потускнело, а покрывавшая его гравировка местами стерлась — видимо, когда-то его часто носили.
— Спасибо… как тебя зовут?
— Ринда. Хотя так меня называли только мама и Нит. Для ребят из хэнкова кабака я была «эй, шлюшка», а сейчас солдаты Орма кличут меня просто старухой.
— А Гердис?
— Она звала меня Бормотуньей. Из-за того, что я умела заговаривать.
Глаза ведьмы снова стали задумчивыми, и Кронт понял, что сейчас его ждет еще одна долгая история про юность Ринды.
— Большое спасибо тебе, — быстро сказал он. — Так ты можешь сделать этот проход сейчас?
— Хорошо… не забудь кольцо.
Он ожидал, что старуха достанет амулеты и станет чертить на полу сложные фигуры, но она лишь сложила ладони горстью и что-то зашептала. Монотонный речитатив едва не усыпил Кронта, чья голова была все еще тяжелой от выпитого днем вина. Наконец, ведьма замолкла и сделала странный жест — будто плеснула из пустых ладоней на стену дома. Старые доски затрещали, но на вид остались такими же. Лишь тщательно присмотревшись Кронт заметил, что изображение чуть неправильное, словно сдвинутое. Он вдруг почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.
— Что пялишься? — ведьма рванула его за рукав, заставив отвести взгляд. — Облевать мне тут все хочешь? Закрой глаза и иди!
Он едва успел подхватить перчатки, прежде, чем старуха толкнула его вперед.
Кронта все-таки вырвало, когда черная волна подхватила его и стремительно понесла вверх. Он постарался нагнуться вперед и вбок, чтобы не вывалить содержимое желудка на одежду. Одновременно с этим он вцепился в податливую, скользкую поверхность. Нужно было оставаться на гребне, пока его несло ввысь с ужасающей скоростью.
Достигнув высшей точки, волна словно застыла. Кронт понял, что сейчас он рухнет вместе с ней вниз и разобьется на мелкие брызги. Он начал падать резко, рывком — зубы клацнули, а сердце подскочило к горлу. Вода зашипела, вспенилась, понесла за собой, словно вцепившись в ноги Кронта сотней гибких щупалец, и больно ударила о землю.
Кронт застонал, думая, что сейчас его подхватит новая волна, и все начнется сначала. Потом он вспомнил о проходе Ринды и сел. Было темно, но он увидел звезды на небе, услышал шум деревьев. «Я в долине. Где-то в лесу рядом с развалюхой Гердис.» Поднимаясь, Кронт окончательно пришел в себя. Даже хмель будто выветрился.
«Темно, как в заднице… Дурак я, и не подумал захватить свечку.» Он сунул руку в карман и только сейчас заметил, что он в перчатках — когда успел их надеть, Кронт не помнил. Огниво оказалось на месте, и, насобирав в потемках веток, он попробовал разжечь костер. Хворост оказался слишком сырым, дымил, но не загорался.
— Дерьмо! — громко выругался Кронт.
В голову пришла безумная идея позвать Гердис, он проорал пару раз ее имя. Никто не откликнулся. «Проклятая темень!» Кронт чувствовал, что его снова наполняет ярость, но не спокойная и холодная, а безумная. Противиться не было сил. Он сделал ошибку, когда отправился сюда ночью, усталый и не вполне трезвый.
«Гори оно все», — безнадежно подумал он, прислоняясь спиной к сосновому стволу.
Тотчас вспыхнул призрачный огонь, словно ждал его команды. Меж языков пламени мелькали силуэты людей и рушащихся башен. Обожженные дочерна руки пытались исцарапать его, вцепиться искривленными пальцами в плоть, но касания их были слишком легки и скорее приятны, чем болезненны. Кронт усмехнулся, — он почувствовал злорадное торжество и нежданный прилив сил, глядя на их бесплодные усилия. Обострился слух, прояснилось зрение, даже запахи стали ощущаться сильнее.
Кронт завороженно осматривался по сторонам, вдруг заметив, что сквозь огонь проступают очертания деревьев. Ему хотелось захохотать и безоглядно ринуться вперед, в пламя и тьму, в безумие. «Я тварь», — напомнил он себе и зашагал по лесу, туда, где виднелся березняк. Скоро Кронт достиг ручейка, затянутого пленкой льда. Сполохи сумасшедшего пламени скользнули по замерзшей воде.
«Назад… нужно назад…» Кронт попытался оттолкнуть льнущих к нему призраков, но не смог. Пламя забилось, словно в судорогах, а черные пальцы отчаянно уцепились за плащ.
«Вон! Пошли вон, ублюдки!» Безумие обволакивало его липкой пеленой. Видения стали ярче, сквозь них уже не было видно леса. Кронт зубами стянул перчатку с правой руки. Собственная ладонь показалась ледяной, когда он дотронулся до щеки. Кронт вонзил осколки в кожу и медленно провел рукой вниз, к подбородку. Сначала возникло ощущение тепла, потом — боли.
— Я тварь! — вслух прорычал Кронт, чувствуя, как безумие отступает. Он вспомнил Вернона, и ледяная волна ненависти затушила последние огоньки.
Подумав, Кронт отправился вверх по течению ручейка. Светлая лента льда, казалось, разгоняла сумрак, — а может, просто исподволь подкрадывался рассвет. Домик Гердис Кронт разглядел без труда.
