Шимун Врочек - Сержанту никто не звонит
— Даже так?
— Даже так.
— Каждую ночь я вижу один и тот же сон, — Редкозуб казался рассеянным. — Словно я лечу над замком. Ты знаешь моего Филина?
— Ближе к делу, Андрей.
— Подожди, Саша! Лечу и чувствую — я один. То есть на самом деле один. Словно Филин — единственный "я", который остался. Других нет. Мертвы.
— Это всего лишь сон, — сказал папа.
— Дослушай, Саша. Ты обещал. Я вижу замок — и это другая Роза-на-Скале. Не та, что мы с тобой знаем. Гниющая рана. Повсюду развалины. Заросли колючки.
Во рву — гнилая черная вода. И там кто-то шевелится. Иногда вверх взметаются черные щупальца. Вместо прозрачной ключевой воды и золотых рыбок, заметь! Хрустальный мост превратился в каменный. В корнях охранного дерева живут двухголовые белые змеи.
Я лечу и вижу: на небе исчезают звезды. Остаются только черные пятна. Пока не становится небо совсем без звезд. Пустота.
Все гниет. Разрушается. Как зуб, пораженный кариесом. Желтая вода. Запах.
И я чувствую, что где-то рядом находится огромное зло. А потом я вижу мертвую тушу. Снижаюсь, смотрю — а это единорог. А на ветвях деревьев сидят откормленные черные вороны.
Юлька вздрогнула.
— Обратись к лекарю, — сказал папа. — Ах, черт, у нас даже на это нет времени!
— Ты не понял, да? — Редкозуб помолчал. Его бледное лицо со впалыми щеками было мертвенно спокойным. — Я проверил, Саша. Я сходил туда сам и проверил. Сигнализация сработала. Там кто-то побывал. А один из моих — Тринадцатый, он отвечает за Зверинец — ничего мне не сообщил. Это самое страшное, Саша, а отнюдь не твои бароны! Я ничего не знал — хотя всегда знаю все, что знают они.
Папа молчал.
— А потом я подошел к вольеру с единорогом, — сказал чародей. — Тебе интересно, Саша? Он увидел меня и начал кричать. Он, знаешь ли, отвратительно кричит.
— Знаю.
— Теперь решай.
— Что решать? Ты же ничего не сказал по существу. — папа оскалился. — Это все, что ты хотел сказать?
— Все, — Редкозуб встал. — Только помни, единороги — не ослы, они просто так не кричат.
— Да мне наплевать, почему кричал этот твой... этот козел!
— Это не козел, — сказал Редкозуб. — Это единорог.
Ещё мгновение — и, казалось, папа ударит чародея.
— Иди, Андрей, и займись делом, — сказал он сквозь зубы.
— Пап, — закричала Юлька, вбегая в комнату. — Фунтик заболел!
Сначала его лицо было таким же каменным, как при разговоре с чародеем.
— Что? Какой еще Фунтик?! — спросил папа резко. Затем понял — лицо расслабилось и стало просто старым. И очень-очень усталым. Словно стержень из него вынули.
— Иди сюда, — сказал папа. Посадил её на колени и обнял. — Что случилось, доча? Что с твоим Серым Рыцарем?
— У него болит ухо, — сказала Юлька доверительно. — Только ты Фунтику не говори, что это я сказала. Он обидится. Он такой гордый. Ведет себя иногда, прямо как мальчишки!
Папа улыбнулся.
— Не скажу. Значит, лечиться он не хочет?
— Нет! — Юлька помотала головой. — Говорит, что у него ничего не болит. Я вчера проснулась ночью — а Фунтик во сне стонет. И лапой ухо вот так прижимает. Будто ему больно. Днем ходит и чешется, пока думает, что я не вижу. А я вижу.
VI— Папа сказал, что пропало уже пять человек! — сказала Юлька. Потом решила для солидности приврать. — Нет, вспомнила! Десять человек!
— Пятнадцать, — поправил Виталька авторитетно. — Мой отец вчера сказал маме, когда из ангара пришел. И, говорит, какие-то кости находят. Обглоданные. И целую руку нашли. А там перстни — во! — с кулак.
— Все ты врешь! — Юлька не сдержала обиды. Зря она, что ли, просидела в шкафу целый час? И все ценные сведения — коту под хвост?! — Да у тебя папа — всего лишь шофер! Что он может знать!
— А у тебя? — вскипел Виталька. — У тебя кто?
— Король!
— Вот и молчи!
VII— Это твой дядя Фермонт, — сказала мама. — Теперь он будет жить с нами.
У него коричневая шерсть и синие глаза. У него хищная морда и длинный влажный язык. На морде у него язвочки. Он сидит и чешет их лапой. Когти делают: ш-ших, ш-ших. Шерсть вылезает клочками, и остается багровая плоть в синих прожилках. На белый мрамор падают вязкие черные капли.
Мама стоит рядом и ничего не замечает.
От него пахнет сыростью.
— Ты меня впустила, — сказало чудовище, перестав чесаться. — Спасибо тебе, девочка.
...и ещё чем-то. Мокрая шерсть, гниль. Какой-то цветочный запах?
Фиалка.
Юлька открыла рот, посмотрела на маму. Она что, не видит? Не чувствует? Я сейчас ей скажу!
— Прошу за стол, — сказала мама. Наклонилась к дочери. — Закрой рот, девочка, а то ворона залетит.
— Мам, а мам! — сказала Юлька шепотом. Отложила вилку и нож и прикрыла рот салфеткой — чтобы со стороны не видно. — Дядя Фермонт — чудовище!
Мама засмеялась.
— Выдумаешь тоже!
Как же ей объяснить? — подумала Юлька. Как? Чем человек отличается от чудовища? Чего люди не делают?
— Почему тогда он все время чешется?
— Некрасиво говорить такие вещи, — сказала мама строго. Лицо у нее вдруг стало застывшее и напряженное, словно она говорит заученные слова. Не свои.
— Но это правда. Он все время так делает, — Юлька показала. Потом быстро отряхнулась — чтобы не прилипло.
— Не выдумывай! Твой дядя Фермонт немного странный, но прекрасно воспитан. Посмотри, как элегантно он пользуется салфеткой.
Фермонт сунул в пасть край скатерти, заляпанной соусом, задумчиво пожевал. Посмотрел на принцессу и ухмыльнулся. Потом подмигнул.
Карается смертью, — подумала Юлька. — Нет, не смертью. Тогда чем?
VIIIДавным-давно, в замке, называемом Роза-на-Скале, жила маленькая принцесса со своим верным котом, и было у ней два друга.
Так сложилось, что принцессе не повезло с подружками.
Это бывает, когда одни девочки слишком маленькие, другие — намного старше, а у остальных — нет нужного допуска.
А с допуском там строго.
Это ведь все-таки была королевская семья, не забывайте.
Зато у принцессы были настоящие друзья среди мальчишек. Колька, сын придворного чародея, и Виталька, чей отец управлял лодкой-с-крыльями. Когда король с королевой отправлялись на прогулку, папа Витальки садился за штурвал в перчатках до локтя и круглых очках. Ещё у него была куртка из желтой кожи и летный шлем.
Виталька мечтал, что когда-нибудь он выйдет как отец, отсалютует: «Ваше Высочество! Добро пожаловать на борт!» и повезет маленькую принцессу на прогулку в облаках.
А будет ли она к тому времени ему женой — этого мы не знаем.
Об этом он, кажется, ещё не мечтал.
IX— Доча, — сказал папа. — Мне очень трудно... но твой друг...
