Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики
– Вот как обстоят дела. Ты считаешь, что я сошел с ума?
– Тор, – сказала она, – ты догадываешься, что папочка постоянно подсовывал меня тебе?
– Что?
– Не понимаю, как ты мог этого не видеть. Разве что ты был совершенно… наверно, так оно и было. Но воспринимай это как чистую правду. Это должен был бы быть один из очевидных браков, польза которых видна всем… кроме разве тех двух, что имеют к нему прямое отношение.
Торби забыл все свои тревоги перед лицом столь восхитительного предложения.
– Ты хочешь сказать… ну, что ты… – он окончательно смешался и замолчал.
– О господи, дорогой мой! Имей я эту сделку в мыслях, неужели я стала бы тебе говорить о ней? Да, признаю, что перед тем как ты появился, я обещала обдумать эту возможность. Но ты не проявил ко мне никакого внимания – а я слишком горда, чтобы в этих обстоятельствах добиваться столь сомнительной цели, если даже от нее зависит процветание Рудбеков. Ну, а теперь что там относительно того, что папочка не позволяет тебе взглянуть на ту доверенность, что Марта и Крейтон дали ему?
– Они не позволяют мне увидеть ее; а я не буду до той поры ничего подписывать.
– Но если они тебе ее покажут, ты подпишешь?
– Ну… вполне возможно, что, может быть, и подпишу. Но я хочу увидеть, какие распоряжения оставили мои родители.
– Не могу понять, почему папочка противится столь естественному желанию. Разве что… – Она нахмурилась.
– Разве что?
– А как насчет твоей доли? Она переходит к тебе?
– Какой доли?
– О господи, твоей же! Ты знаешь, какая доля принадлежит мне. Эти акции были вручены мне Рудбеками при рождении – твоим дедушкой. Моим дядей. Ты, скорее всего, должен получить вдвое больше, чем я, так как предполагается, что когда-нибудь ты станешь подлинным Рудбеком.
– У меня нет никаких акций.
Она мрачно кивнула.
– Это одна из причин, по которой папочка и судья не хотят показывать тебе бумаги. Наши личные вклады ни от кого не зависят, и после того, как мы вступаем в законный возраст, мы можем делать с ними все, что заблагорассудится. Твои родители имели твой голос, так же, как папочка до сих пор пользуется моим голосом – но в любой доверенности, которую они подписали, должно было быть сказано, что твоя доля не может ни к кому перейти. Ты можешь грохнуть кулаком по столу, и им придется проглотить это или же пристрелить тебя. – Она снова нахмурилась. – Нет, убивать тебя они не будут. Тор, по большому счету мой отец неплохой человек.
– Я никогда не считал его плохим.
– Я не люблю его, но я им восхищаюсь. Но, по сути дела, я Рудбек, а он – нет. Это глупо, не так ли? Потому что в нас, Рудбеках, нет ничего особенного, мы просто хитрые прижимистые крестьяне. Но и меня кое-что тревожит. Ты помнишь Джоэла де ла Круа?
– Того, что хотел поговорить со мной?
– Верно. Джоэл здесь больше не работает.
– Не понимаю.
– Ты разве не знал, что он был восходящей звездой в инженерном отделе Галактических Предприятий? Там ему предложили другую работу; сам же Джоэл сказал, что его уволили, так как он сунул нос не в свое дело, попытавшись поговорить с тобой. – Она помрачнела. – Я не знала, чему верить. Но теперь я верю Джоэлу. Так что же ты собираешься делать, Тор, – бросить все, как есть, или же доказать, что ты в самом деле Рудбек из Рудбеков?
Торби закусил губу.
– Я бы хотел вернуться обратно в Стражу и забыть всю эту ерунду. Я всего лишь хотел понять, что значит быть богатым. Теперь я это знаю, но вынес из этого знания только головную боль.
– Значит, ты все бросаешь? – в ее голосе проскользнула едва заметная нотка печали.
– Я этого не сказал. Я собираюсь остаться и разобраться, что к чему. Я не знаю лишь, с чего начинать. Ты считаешь, что я должен грохнуть по столу дяди Джека и потребовать мою долю?
– М-м-м… но только, чтобы рядом с тобой стоял юрист.
– Здесь и так слишком много законников!
– Поэтому один из них и нужен лично тебе. Я могу связаться с тем, кто выиграл стычку с судьей Брадером.
– Как мне его найти?
– Господи, мне-то юриста не нужно. Но я могу поискать. А теперь давай побродим и поболтаем – на тот случай, если мы кого-нибудь заинтересуем.
Торби провел утомительное утро, изучая законы, относящиеся к корпорациям. Сразу же после ленча с ним по видеофону связалась Леда.
– Тор, как насчет того, чтобы взять меня покататься на лыжах? Буря кончилась, и снег просто великолепен, – она многозначительно смотрела на него.
– Ну…
– Ох… да собирайся же!
Он пошел. Пока они не оказались далеко от дома, они молчали. Наконец Леда сказала:
– Человек, который тебе нужен, – это Джеймс Дж.Гарш из Нью-Вашингтона.
– Я так и думал, что ты мне звонишь из-за этого. Ты хочешь кататься? Я бы предпочел вернуться и позвонить ему.
– О, господи! – Она досадливо покачала головой. – Тор, я бы вышла за тебя замуж лишь для того, чтобы быть тебе матерью. Допустим, ты вернешься домой и позвонишь от Рудбеков адвокату с очень высокой репутацией. Ну и что будет?
– А что будет?
– Ты можешь проснуться в тихом спокойном месте, где вокруг тебя будут стоять могучие мускулистые няни. Я провела бессонную ночь и пришла к выводу, что тут есть чем заняться. И приняла решение. Я бы хотела, чтобы папочка вечно занимался тем, что он делает… но если он ведет грязную игру, я на твоей стороне.
– Спасибо, Леда.
– Он говорит «спасибо»! Тор, все это делается лишь для Рудбеков. Ну, а теперь к делу. Ты не можешь схватить шапку в охапку и прямиком направиться в Нью-Вашингтон нанимать юриста. Если я разбираюсь в судье Брадере, он уже продумал, что делать, если ты пойдешь на это. Но ты можешь изъявить желание осмотреть некоторые из своих владений… и начать со своего дома в Нью-Вашингтоне.
– Хитро придумано, Леда.
– Я такая хитрая, что даже сама поражаюсь. И если ты хочешь, чтобы все прошло гладко, ты должен пригласить меня с собой. Папочка как-то сказал мне, что я должна ознакомить тебя с окрестностями.
– Конечно, Леда. Но у тебя будет слишком много хлопот.
– Все будет очень просто. Мы в самом деле осмотрим некоторые достопримечательности, например, в Отделе Северной Америки. Единственное, что меня беспокоит, – как ускользнуть от охраны?
– Охраны?
– Никто из имеющих вес Рудбеков не путешествует без телохранителей. Ну хотя бы для того, чтобы они могли охранять тебя от репортеров и сумасшедших.
– Я думаю, – медленно сказал Торби, – что относительно меня ты ошибаешься. Я ездил навестить моих стариков. И со мной не было никакой охраны.
– Они умеют оставаться незамеченными. Ручаюсь, что в доме твоей бабушки было как минимум два человека, пока ты оставался там. Видишь вон того одинокого лыжника? Он катается отнюдь не для своего удовольствия. Так что мы должны продумать, как унести от них ноги, пока ты не доберешься до Гарша. Не волнуйся. Я обо всем подумаю.
