Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики
– Джим, почему ты согласился прийти сюда? И я вижу, что ты не уходишь с работы, когда остальных и след простыл.
– Потому что я старый болван. Кто-то должен был поддерживать тебя. Может быть, я получаю удовольствие, когда у меня есть возможность врезать по такому гнусному и грязному делу, как работорговля, и это то, что мне надо, – а я слишком стар и толст, чтобы жить по-иному.
Торби кивнул.
– Я тоже так думаю. Но мне надо нечто другое, а я так занят делами, которые должен делать, что у меня нет времени на то, что я хотел бы делать… и у меня никогда не будет возможности делать то, что я хочу!
– Сынок, это всеобщий закон. И чтобы спастись от преждевременной смерти в такой жизни, есть единственный способ – так или иначе делать то, что ты хочешь. И в этом правда. Завтра будет большой день, который еще не начался… и ты пойдешь со мной, засунув в карман бутерброды, и мы будем смотреть на красивых девушек.
– Мне надо устраивать званый обед.
– Нет, ты не пойдешь на него. Даже корабль из титановой стали должен время от времени вставать на ремонт. Поэтому отправишься со мной.
Торби посмотрел на кучу бумаг:
– О'кей.
Старик жевал сандвичи, пил пиво, любовался красивыми девушками, и с лица его не сходила невинная улыбка истинного удовольствия. Вокруг них были действительно очень красивые девушки, в Рудбек-сити никогда не было недостатка в высокооплачиваемых звездах шоу-бизнеса.
Но Торби не смотрел на них. Он думал.
Человек не может освободиться от лежащей на нем ответственности. Капитан не может, не может Старший Офицер. Но он не видел, каким образом вступит в Корпус папы, если и дальше будет вести такой образ жизни. Но Джим был прав: здесь, на своем месте, он может вести борьбу с этим грязным делом.
Но если ему не нравится этот способ борьбы? Да, полковник Брисби сказал как-то о папе: «Он был так предан идее свободы, что готов был ради нее пожертвовать своей… быть нищим… или рабом… или умереть – чтобы жила свобода».
Да, папа, ты прав, но я не знаю, как делать эту работу. Я делаю ее… я стараюсь ее делать. Но я выбиваюсь из сил. У меня нет способностей к ней.
– Чепуха! – ответил папа. – Ты можешь выучиться всему, если заставишь себя. Ты будешь учиться или я оторву твою глупую голову!
Где-то рядом с папой появилась Бабушка и, серьезно глядя на Торби, кивнула в знак одобрения.
– Да, бабушка. Хорошо, папа. Я постараюсь.
– Ты будешь больше, чем просто стараться!
– Я это сделаю, папа.
– А теперь садись поешь.
Торби послушно потянулся за ложкой и увидел, что перед ним вместо миски с похлебкой лежит сандвич.
– О чем ты там бормотал? – спросил Гарш.
– Ни о чем. Я просто думал.
– Дай своей голове отдохнуть и распахни глаза. Для всего есть свое время и место.
– Ты прав, Джим.
– Спокойной ночи, сынок, – шепнул старый бродяга. – Хороших снов… и удачи тебе!
Примечания
1.
Не «одна сотая», конечно, а сто ускорений свободного падения, т.е. 100g. В оригинале: «one hundred standard gravities».
Эта же «одна сотая» встречается в тексте и далее. (N.)
