Алексей Евтушенко - Стража реальности
Я посмотрел на Локотка.
Он совершенно по-человечески сидел на корточках рядом с Женькой и глядел в огонь. То есть глаз как таковых у него не было по-прежнему, но складывалось полное впечатление, что он именно глядит.
– Согласен. – Я откусил от плода, прожевал и проглотил сладковатую сочную мякоть. – Решили бы убить, давно бы убили. Возможностей хватает. И правда вкусно. А что за животное было?
– Четвероногое и теплокровное, – сказал Влад. – Рискну предположить, что и млекопитающее. Чем-то свинью напоминает.
– И по вкусу тоже, – Женька поднялся, с помощью щепки снял с прута готовое мясо и принялся нанизывать новые куски. – Мы уже пробовали. Оно к ручью вышло попить водички. А тут мы. Нельзя было такой шанс упускать. Я стрелял, а Никита тушу разделывал.
– С помощью вашего ножа, – сказал Никита. – Мы его в сумке нашли.
– А шампурчик где взяли? – поинтересовался я. – Уж его-то у меня в сумке точно не было.
– Это все Локоток, – сказала Маша. – Наш чудесный Локоток приволок нам шампурок. Увидел, что мы делаем, и притащил откуда-то. Сообразительный до ужаса.
Я покосился на Локотка, и мне показалось, что он прекрасно понимает, о чем мы говорим.
Мясо и вправду напоминало свиное. Не хватало соли и хлеба, но когда хочется есть, это не имеет особого значения.
– И все-таки давайте сведем риск к минимуму, – сказал я. – Всем по одному куску и одной «груше» на десерт. Если к вечеру ничего с нами не случится, поедим еще.
– Предложение разумное, – вздохнула Маша. – Хотя одного куска мне будет явно недостаточно. Люблю шашлык, грешна.
– Какой шашлык, слушай, – имитируя кавказский акцент, произнес Женька. – Просто мясо на огне. Домой вернемся, я тебе такой шашлык сделаю – пальчики свои красивые до плеч оближешь!
– Вот странно, – подала с дивана голос Марта. – Отчего все мужчины так любят хвастаться своим умением готовить шашлык?
– Правильный вопрос! – засмеялась Маша. – Причем чаще всего хвастаются совершенно необоснованно. Большинство моих знакомых мужчин готовят шашлык весьма посредственно. Как спалось, Марта?
– Спасибо, неплохо. Только снилась все время какая-то ерунда.
– Расскажи! – потребовал Женька. – Люблю слушать чужие сны. Особенно женские и эротические.
– Обойдешься, – усмехнулась Марта. – Да и забыла я уже.
– Все ясно, – заявил Женька. – Значит, сон и правда был эротический, и в нем присутствовал я. В качестве главного действующего лица.
Марта засмеялась.
– Присутствовал, – сказал Никита. – А как же. В качестве канделябра. Жениться тебе надо, барин.
– Зачем? – удивился Женька. – Мне и так хорошо. Пока.
– Вот именно что пока.
– Кто бы говорил. Ты вот был женат, и что? В результате сплошное разочарование, душевная рана, и сын, который растет без отца. Точнее, очень редко его видит. Что, будем откровенны, и называется – расти без отца. Извини, конечно, но ты сам затронул этот животрепещущий вопрос. Нет уж. Лично я женюсь только тогда, когда буду совершенно точно уверен, что передо мной женщина всей моей жизни.
– Не шашлык, так бабы, – сказала Маша. – Вы еще о футболе с выпивкой разговор заведите. Лучше давайте решим, что дальше делать. Потому что не знаю, как у вас, а у меня такое чувство, что беречь, холить и лелеять нас тут никто не собирается. Разве что Локоток, но с него спрос маленький.
Глава 26
Из огня – в воду
Плохо дело. С каждым разом я все с большим трудом обретаю новые силы и возвращаю контроль над самим собой и Внезеркальем. И все больше времени мне требуется, чтобы вернуться из небытия. И все чаще я в это небытие ухожу.
Все, все, все.
Все?
Это и есть приближение смерти?
Удивительно. Я так давно мыслю категориями живого разумного существа, что забыл о своем искусственном происхождении. Ну, или почти забыл. Сейчас даже странно, что когда-то в невообразимо уже далеком прошлом я действовал исключительно в рамках программы. Пусть очень сложной, но – программы. Впрочем, если поразмыслить, то я и сейчас на девяносто девять сотых, а то и девятьсот девяносто девять тысячных действую по той же программе. С одним существенным отличием – теперь я действую осознанно. И, как ни парадоксально, именно сей факт больше всего и делает меня похожим на моих давно ушедших Хозяев и тех, кто явился во Внезеркалье сейчас.
Явился по моей воле.
Да, именно так. С одной стороны – свобода этой самой воли. И с другой – следование программе. Или судьбе, как это называют люди. Сочетание этих двух на первый взгляд несочетаемых качеств и делает просто живое разумным. Возможно, звучит банально, но никогда не устаю себе это повторять. Во-первых, потому, что до недавнего времени, кроме себя, повторять мне это было некому. А во-вторых, повторение истин, какими бы истрепанными и затертыми они ни казались, никогда не помешает. Может быть, я только потому и существую по сю пору, что не уставал чуть ли не ежедневно повторять про себя эти истины.
Нет, поборемся еще, конечно, поборемся.
Как бишь там было неплохо сказано этим французом? Я мыслю, значит, существую. Правильно было сказано. Емко. Будем мыслить и существовать. Сейчас нельзя уходить, еще ничего не сделано, и смена не готова.
Да и не только в смене дело.
Что мне, умирающему, смена – элемент забытой программы? Внушенная давно и прочно сначала Хозяевами, а затем самим собой мысль, что нельзя оставлять Внезеркалье без контроля разумных?
Пустое это все, ежели разобраться.
Потому что разумные рано или поздно и сами выйдут на Внезеркалье.
Или построят такое же, не хуже.
Вечность – это очень долго…
Нет, не в этом все дело. А в чем? Да в том же, в чем и всегда. В страхе. Мне страшно оттого, что ТАМ, за краем, ничего нет. Во всяком случае, для меня.
Это не страх смерти. Это страх небытия.
Рожденным от женщины проще, они могут верить в бога. Нет, не так. Они могут верить в БОГА. И, следовательно, в бесконечную жизнь души. А мне верить трудно. Наверное, я не очень хорошо понимаю, что это такое – вера. Или даже не понимаю совсем. Нет, разумеется, мне известно, что истинная вера не требует доказательств. Но в том-то и беда, что мое сознание этих самых доказательств требует. Без них мне трудно верить. И все опять возвращается на круги своя. Вот уже и жизнь почти закончилась, а я до сих пор не знаю точно, что ждет меня после смерти. Небытие или все-таки?.. Опыт, увы, подсказывает, что небытие. Но, кроме опыта, существует надежда. Которая не устает шептать: «Ты не можешь этого знать точно до тех пор, пока окончательно не распростишься с жизнью. Верь, и все будет как надо».
Да, верь. Легко сказать. Я верю, значит, существую вечно. Хм… не очень красиво. Лучше так. Я верю, значит, не умираю. Вот. Почти Декарт. И бодрит не хуже. Я верю, значит, не умираю. Надо будет попробовать эту формулу в качестве ежедневной мантры. Глядишь, и поможет.
