Олег Овчинников - Арахно. В коконе смерти
– Подушечку хорошо зачистила, Элечка? Ничего не пропустила моя ум-м-мничка? – затянул привычно Айболит, нагибаясь и принимая на руки мохнатого уродца. – Накушалась моя де-евочка? Наелась свежих яичков в смя-яточку?
Аркадий с трудом подавил новый рвущийся наружу крик.
Он бегло осмотрел себя и ощупал-дважды! – в тех местах, где васильковая помятость трусов не позволяла осмотреть. Слава богу, в физическом плане от него ничего не убавилось. Даже наоборот: на правом запястье, там где еще недавно наблюдался кровавый след наручника, появилась свежая нашлепка бактерицидного пластыря. Это немного успокаивало. В самом деле, нелепо смотрится, когда палач смазывает приговоренному к смерти ссадины зеленкой и предлагает приложить к шишке на лбу прохладное лезвие топора. Выходит, он – не приговоренный, а доктор… не палач?
– Это и есть ваши нетрадиционные методы? – почти нормальным голосом спросил он.
– А что? – доктор перестал вытягивать губы трубочкой, как делал, беседуя с паучихой, и усмехнулся. – Скажешь, традиционные? А вот и наша Ю-улечка!
Из складок брошенного у кровати одеяла показалась оснащенная щупальцами мордочка второго паука. Вернее, паучихи.
– Пододеяльничек теперь тоже чи-истенький! – сморозил доктор очевидную глупость и вернулся к человеческим интонациям.
– Ты извини, что я так… жестковато, – сказал он Аркадию. – Просто вызовов сегодня много, я один, а если каждому начнешь объяснять, в чем заключается уникальность нашего метода, без обеда останешься. И потом, ты сам признался, что укусов боишься.
– Так они меня что, кусали? – задним числом ужаснулся Аркадий и, передернув плечами, ужаснулся еще сильнее: ему показалось, что вернулся сводящий с ума зуд. Он выждал полминуты, но ощущение не повторилось. Аркадий облегченно вздохнул – обычные мурашки. – А они не ядовитые?
Айболит рассмеялся
– Где ты наслушался этой ерунды! – Он поднес сложенные вместе ладони к самому лицу, и одна из сидящих на них паучих взмахнула лапкой, коснувшись его мясистого носа, заставив его обладателя счастливо поморщиться. – А вы не слушайте, мои маленькие, не слушайте всякие глупости! Ну какие же они ядовитые, мои де-евочки! – Он с жалостью посмотрел на Аркадия. – Нет, для человека они безопасны. Зато совершенно убийственны для паразитов кожи.
– А что у меня было? – Аркадий с надеждой посмотрел в глаза доктора. – Ведь было же?
– Было, было, – успокоил тот. – Если вдруг чего упустили, ты сразу звони, не жди. Повторный визит у нас в пять раз дешевле.
– Это клещи?
– Нет, что ты! Клещами мы не занимаемся, правда, девочки? Не-ет! – Он помотал головой, влюбленно глядя в многочисленные глазенки мохнатых помощниц. – Мы своих не ку-ушаем.
– В каком смысле своих?
– Биологию учить надо, – сказал Айболит и дальше объяснять не стал. – А у тебя были вшеклопцы.
– Как? – Аркадию показалось, что последнее слово доктор произнес по-польски.
– Вшеклопцы, – повторил Айболит. – Жуткий гибрид-клопа и вши. Паразитирует на человеке и домашних животных, откладывает яйца под кожу. Традиционными методами, кстати, практически не выводится. Твой случай уже четвертый с начала месяца. Судя по всему, грядет эпидемия.
– А много в вашей конторе этих… – Аркадий выпятил подбородок, не зная, как правильно назвать хищных ассистенток доктора, и неожиданно для себя обнаружил, что их внешний вид уже не вызывает у него прежнего неприятия.
– Девочек? Не волнуйся, встретим во всеоружии. Скоро рекламку фирменную пустим, сперва по кабельным каналам, а там, глядишь, и по общероссийскому. Клиент повалит… – вздохнул доктор и начал собираться.
– Погодите! – попросил Аркадий и почесал локоть, скорее по привычке. – А можно их…
– Потрогать? – На лице Айболита возникла добрая понимающая улыбка персонажа детской сказки. – Конечно, можно. Держи!
– А почему только девочки? – спросил недавний больной, осторожно принимая паучих из рук доктора.
Сейчас мохнатые глазастенькие клубочки, дотощно изучающие его пальцы в поисках скрытых паразитов казались ему забавными и даже в чем-то симпатичными. – Где же их самцы? Или это, – он на секунду напрягся, – черные вдовы?
– Да какие ж вдовы, если они, кроме меня, ни одного самца и в глаза не видели! Правда, девочки? Не-ет, мои невестушки че-естные, они себя внимательно блюдут. Давай сюда! – скомандовал доктор, протягивая Аркадию пустую жестяную банку из-под „Нескафе".
– А почему так? Так надо?
– Ага, надо, – сказал Айболит и со щелчком натянул на банку пластиковую крышку с четырьмя звездообразными отверстиями. – Чтоб злее были.»
(Н. О. Лемешев, вклейка к журналу «Мужские болезни» №9, 2003.
Тираж 120 000 экз.)
Анатолий попробовал по чуть-чуть от каждого блюда, до которого сумел дотянуться, а от некоторых – так очень даже не по чуть-чуть и, реализовав таким образом синдром беспризорника, попавшего на званый ужин, заскучал.
Некоторое время он пытался прислушиваться к разговорам, стихийно возникающим то на одном, то на другом конце стола. Но и это занятие ему тоже довольно скоро наскучило, поскольку собравшиеся, по большей части, обсуждали всякую ерунду, вроде того, ожидается ли третья перемена блюд иди стоит сосредоточиться на том горячем, что принесли последним. «Какой же это пармезан, когда он в ломтиках? Пармезан должен крошиться в тарелке и таять во рту!» – с видом знатока заявил господин Грищенко, еще недавно красневший под рентгеновским взглядом хозяина, и украдкой смахнул с нарисованного галстука похожий на декоративную заколку огрызочек спаржи.
Поговорить было не с кем. Слева от Анатолия сосредоточенно работал челюстями лысый турбореалист. Ел он молча, лишь иногда, как слон, вздергивал носом и ухмылялся набитым ртом в ответ на чью-нибудь шутку. Справа пустовало место Бориса, который в самом начале трапезы, по-щукински втянув кисти в рукава, убежал за какой-то надобностью на хозяйский угол стола. Теперь они с Василием подпирали плечами дальнюю стену и оживленно беседовали о чем-то неслышном, поочередно обмахивая друг друга пальцами.
Так что, как впоследствии рассудил Анатолий, именно отсутствие общения толкнуло его на решительный поступок. Толик решил напиться. Благо, будучи не первый год знаком с Оболенским, прекрасно знал, как это делается.
Он слил остатки клюквенного морса в крошечную рюмку, а освободившийся фужер до половины наполнил коньяком из пузатой бутылки с вензелем «KB». Взял из вазы с фруктами неразрезанный лимон, распилил сверкающим зазубренным ножичком и выдавил половинку цитрусового в фужер. Облизал кислые пальцы. Подумав, слегка посолил и понюхал то, что получилось. Пахло опрысканными лимонной кислотой солеными клопами.
