Александр Шалимов - Эстафета разума (сборник)
— Ну хорошо, я слушаю, — сказала она.
Он начал отвечать, поглядывая в свои записи. Первый вопрос, второй, третий… Он отвечал настолько прилично, что Роза Львовна не сочла возможным задавать дополнительные вопросы. Раз, правда, он сбился, но она не стала углубляться в его ошибку. У нее все время было ощущение, что они бредут по высоко натянутому канату, и если он сорвется, то, пожалуй, и она не сможет удержаться на высоте. Однако он благополучно дошел до конца третьего вопроса, отложил записи и билет и вопросительно взглянул на нее.
Она заколебалась. Задать ему дополнительный вопрос или нет? Дневнику за подобные ответы она могла бы с чистой совестью поставить четверку, без всяких дополнительных вопросов. Но тут четверка казалась ей кощунством. Экзамен сдавался в четвертый раз. «Задам все-таки один вопрос на сообразительность», — решила она. Он, конечно, не ответит, и я с полным основанием поставлю ему полноценную тройку.
Выслушав вопрос, Тимофей закусил губы.
— Можно подумать? — спросил он не очень уверенно.
— Думайте.
Он опять прикрыл ладонью глаза и некоторое время сидел неподвижно. Потом встрепенулся и начал что-то писать.
— Не надо записывать, — сказала Роза Львовна, — просто ответьте коротко, что получится.
Как ни странно, он ответил правильно. Не очень грамотно, но правильно… Опять получалась четверка, и Роза Львовна готова была заплакать от обиды. Ну какая же это четверка, если экзамен сдается в четвертый раз?!
Тимофей терпеливо ждал. «Кажется, он уверен, что отметка будет хорошей, — злорадно подумала Роза Львовна, — а я вот все-таки не поставлю четверку. Не поставлю, и все… Пусть жалуется, требует комиссию… Поставлю тройку».
Она объявила оценку, добавив, что снижает ее на один балл, потому что экзамен сдавался уже многократно.
— То есть многократно не сдавался, — поправилась она. Сегодня вы отвечали вполне прилично, Иванов, но оценку за предмет я вам ставлю только «удовлетворительно». И если вы не согласны…
Он изумил ее еще раз, быстро заявив, что со всем согласен и благодарен ей.
— Спасибо и вам, — смущенно сказала Роза Львовна, — что все-таки выучили мой предмет.
Он усмехнулся как-то странно, попрощался и торопливо вышел.
Перед уходом из аудитории Роза Львовна все-таки заглянула внутрь стола, за которым он сидел. К ее величайшему облегчению, там ничего не оказалось.
Зимнюю экзаменационную сессию, к удивлению замдекана, Тимофей сдал успешно. Даже ухитрился получить две четверки. Аким Акимыч удивился еще больше, когда Тимофей, заглянув после сессии в деканат, объявил, что хочет кончать институт досрочно.
«Фантастика какая-то», — подумал замдекана и мысленно добавил — «ненаучная»; но вслух ничего не сказал, только плечами пожал; давай, мол, если сможешь…
Сам Тимофей лишь во время сессии по-настоящему оценил свой необыкновенный дар… В сущности, все оказалось чертовски просто. Останавливай время и учи сколько влезет. Хоть на работе, хоть дома… Начальник отдела сначала недобро косился на учебники, которые вдруг появились возле тимофеевского кульмана, однако молчал, потому что Тимофей стал значительно перевыполнять нормы и не заикался об отпуске, который ему полагался для сдачи экзаменов. А отпуска сотрудников в конце года, хоть и вполне законные, приводили начальника в состояние бессильной ярости, по причине горящих планов. Тимофей же молчал об отпуске потому, что задумал один эксперимент… Для этого эксперимента требовалось время, то есть отпуск, когда длительное исчезновение Тимофея могло пройти незамеченным. Ну а экзамены — с ними на этот раз удалось справиться без отрыва от НИИ.
Во время сессии Тимофей даже обрел вкус к занятиям. Если при сдаче первого экзамена в ход были пущены все пособия и подробные «шпоры», то на последнем Тимофей воспользовался лишь конспектом и то для перестраховки. На тройку материал был проработан. И тройку Тимофей законно получил бы без помощи конспекта. Ну а с конспектом вытянул на «четыре».
Для товарищей по отделу Тимофей стал полной загадкой. Предположения, что он «загордился», что ему «газирозаннная вода ударила в голову» отпали сами собой. Что-то с ним случилось, а вот что, никто не понимал… Отмечать премию он теперь отказывался, в кино вместе со всеми не ходил. На девушек-чертежниц не обращал внимания. Зойка просто с ума сходила от ревности, похудела и побледнела, отчего стала еще привлекательнее, а он — хоть бы что…
Жора, на остроты которого все вдруг как-то перестали реагировать, изнывал от осознанного и затаенного в глубине души ощущения собственной неполноценности рядом с Тимофеем. Когда распался в конце года спортивный кружок по освоению «приемов Иванова», как его называл сам Петр Семенович, который исправно посещал все занятия, Жора испытал только мимолетное удовольствие. А Тимофей, который на занятиях кружка играл роль дирижера в этом маленьком «оркестре» и который на глазах у всех от занятия к занятию все больше входил в расположение Петра Семеновича, не сделал ни малейшей попытки восстановить кружок своего имени. С точки зрения Жоры, все это было алогично, а где крылась причина, Жора не мог понять, как ни старался. И когда он читал во взгляде Тимофея вместо былой неуверенности и постоянной настороженности спокойную отрешенность и равнодушное превосходство, у него начинались колики где-то в желчном пузыре.
В довершение всех бед Тимофей получал теперь больше, чем Жора: за перевыполнение норм, за кружок… Могло даже случиться, что его выдвинут на Доску почета… А уж этого Жора не пережил бы.
Чтобы подправить свой явно пошатнувшийся авторитет, Жора решился на меру крайнюю, и с его собственной точки зрения весьма рискованную: он объявил, что поступает на вечернее отделение того самого института, в котором учился Тимофей. Это опрометчивое решение обернулось солью на его собственные незаживающие раны…
Тимофей, услышав о намерении Жоры, предложил ему помочь при подготовке к вступительным экзаменам. Жора счел момент благоприятным для ядовитой атаки.
— Нет уж, спасибо, Тим, — сказал он как можно радушнее, я как-нибудь сам справлюсь. Лучше своими хвостами занимайся. А то ведь могут и исключить, не посмотрев, что ты у нас герой.
— Не хочешь, не надо, — пожал плечами Тимофей.
— Между прочим, Жорик, хвостов у Тима давно нет, — заявила Зойка. — А эту сессию он сдал лучше многих…
Тимофей удивился, что Зойка в курсе его последних институтских дел; он о них никому в НИИ не рассказывал. Потом он вспомнил, что видел ее однажды вечером в институте. «Вероятно, и она поступила на вечерний», — решил Тимофей и перестал об этом думать.
