Джоан Виндж - Псион
Я опустил глаза. Они показали мне, что втайне приходили сюда часто (чтобы питать и одевать тела и подпитывать дух). Я кивнул и вновь освободил сознание, пытаясь войти в их спайку. Но на этот раз я строго регулировал свое погружение и вошел в сцепку, испытывая необходимость участвовать в этом уникальном обмене, необходимость более острую, чем я подозревал.
Настроившись в резонанс с ними, я не мог скрыть картин прошлого вечера: они били фонтаном, как кровь из раны. Ужасные картины хлынули в их объединенное сознание, но гидраны не прервали контакт. Мое горе поглотили волны глубоких вод; они очистили и облегчили его, словно передали мне часть своих сил.
Но я ощутил их немое удивление и глубинный страх, когда они увидели в истинном свете людей-псионов, обещавших им освобождение.
— (Убийство — люди-псионы убили одного из своих и учинили насилие над Посланником), — они имели в виду меня! — (вынудив его стать этому свидетелем. Они ведь псионы. Как они могли совершить такое злодейство и остаться в живых?)
— (Это люди), — думал я в ответ. — (Они умеют выживать).
— (Как случилось, что они не знали об этом?) — спрашивали они себя.
Обсуждая вместе с ними этот вопрос, я понял, что они и не могли узнать об этом. Они были непревзойденными телепатами, но слишком простодушными — они даже не имели понятия о том, что такое ложь. Не зная лжи, они и не могли отделять ее от правды. Рубай был прекрасно осведомлен об этой особенности гидранов и использовал ее против них.
Но потом они попросили меня ответить (потому что в мыслях некоторых людей они чувствуют нечто большее, чем просто чужое. Там присутствует неправота, возможно…) — они долго подыскивали образ, — (намеренное сокрытие истины.) Они смогли это понять. Они не были такими глупыми, какими их считал Рубай, и это радовало меня.
Мне надо было попытаться научить их отличать правду от лжи, показать, каким образом их предали, что у них нет надежды.
— (Это тяжело объяснить, вы правы… Эти люди говорили вам неправду, они обманывали вас. Это называется «ложь»! Люди поступают так все время, потому что большинство из них не в состоянии читать мысли…) — Я рассказал, не таясь, что я думаю о Рубае, и как мне отрадно открывать им правду. — (Они лгали, чтобы вы не мешали им захватить шахты. Они ввели в свои мысли скрывающие истину образы, зная, что вы не смогли бы отличить их от правды — во всяком случае, они так думают. Понимаете ли вы меня?) — Я пустил их в самые глубины своего разума, они пытались ухватить то, что ускользало от их понимания, и, наконец, образы определились.
— (Теперь они понимают… Но все же — зачем эти новые пришельцы стремятся к оскверненной святыне, если они не посланники, за которых себя выдают?)
— (Я думаю, они рвутся к власти.) — Я показал им, что значат для людей голубые кристаллы. — (Овладев шахтами, они подчинят себе ФТУ, ту силу, благодаря которой существует Человеческая Федерация.) — Это было похоже на камень, канувший в воду.
— (Неясно… Не было надобности… Не имеет смысла.) — Создалось впечатление, что они даже не способны понять, зачем кому-то нужна власть. Я припомнил все, что знал об этом понятии. Я думаю, до них все-таки дошло, что я хочу сказать, потому что острая мысль внезапно пронзила мне голову. — (Им нужны страдания более слабых.) — Я увидел, что они переняли мои образы — шахты, вороны-контрактники и, наконец. Старый город.
— (Да, я думаю, примерно так. Но власть можно использовать и в благих целях.) — Я мучительно пытался припомнить хотя бы один пример.
Чувство, похожее на разочарование, наполнило мою голову. Гидраны шептали:
— (Насколько однозначное и извращенное применение разуму нашли эти пришельцы…)
И я вспомнил, что Дир говорил о людях как о недоразвитых гидранах… Я видел, что их надежда тает.
— (Они, наконец, поняли, что те люди-псионы использовали Дар во зло, стремясь причинить боль другим. Но если им удастся осуществить свой план, что станет с теми пришельцами, которые сейчас держат оскверненное место?)
Вопрос показался мне необычным.
— (Трудно сказать.) — Очевидно, Рубай должен оставить в живых персонал шахты, чтобы получить то, что ему нужно. Я подумал о каторжниках — их участь не изменится, кто бы ни победил.
— (Они осознают, что никто не выиграл бы от осуществления этого плана.) — Я оглядел круг бледных лиц, понимая, что отнял у них последнюю надежду: то, что придавало смысл их жизни, было разрушено, потому что они не могли понять некоторые поступки людей. Их вера в Посланника-спасителя была уничтожена. Жаль, что именно мне пришлось открыть им печальную истину.
— (Но они поняли, что лучше знать правду, и что, наконец, они стали мудрее.) — Круг их мыслей стал сужаться вокруг меня. Пусть я не обещанный предками Посланник, все же именно я открыл им глаза.
Я посмотрел на свои руки. И затем, понимая, что едва ли что-то потеряю от попытки, я показал, как Зибелинг и Джули работают против Рубая, стараясь помешать его планам.
Гидраны спросили:
— (Зачем я помогаю тем, кто хочет спасти то место, где я был рабом?)
Я попытался захлопнуть свое сознание.
— (Потому что есть та, ради кого делается все это), — ответили они на свой вопрос, и я понял, что они уже знают обо всем, что произошло между Джули, мной и остальными.
— (Да. Дело в этом человеке.) — На мгновение я ощутил идущее из глубины веков раздражение против тех, кто разгадал самые интимные твои секреты. Но лишь на мгновение. — (Вы видите, что сейчас не помешает любая помощь…)
В моей голове наступила тишина. Наконец, они ответили, что им нужно обдумать то, что они узнали.
— (Я отлично понимаю вас. Вы ничего не должны Федерации и нам.) — Ничего, кроме отмщения, однако я прекрасно знал, что гидраны на это не способны. Я чувствовал себя опустошенным, надежда угасла, ноги дрожали — я не представлял: сколько времени заняло наше общение. Гидраны дали понять, что говорить больше не о чем, разве что о потерях, а это не соответствует данному месту. По их телам пробежало мерцание. Невидимые нити, связывавшие мое сознание с ними, стали таять — гидраны скоро переместятся в свой подземный мир…
— (Подождите! Еще одно!) — Они вернулись. — (Вы видели все, что есть в моей памяти… Я слышал, что человек никогда ничего не забывает, но я не могу вспомнить… Мне нужно знать одну вещь — то, что произошло давно… Я хочу узнать о своих родителях и о том, почему…)
Они знали ответ, но не торопились открывать его…
— (Потому что им было известно, что в мозгу пришельцев предусмотрено забывание определенных вещей — для предохранения от перегрузок разума, одинокого, хрупкого и ранимого. Я обладал свойствами пришельцев и поэтому должен забывать, отсекать все опасное. Лучше не касаться некоторых вещей…)