Фредерик Пол - Остановка на планете Долгий Год
— Бланди, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.
Он не остановился, так как не хотел, чтобы кто-нибудь из почитателей увязался за ними, а только глянул на Петойн сверху вниз. Она была маленького роста, настоящая девчонка, ей еще не исполнилось полного года. Для своего возраста она была низкорослой, даже ниже Бланди, хотя сам он тоже не был гигантом.
— Ну? — спросил он.
Та замялась.
— Ты помнишь моего пса? — спросила она, как будто только что не говорила этого. Его хотели усыпить, ну, ты понимаешь, из-за старости. Но, Бланди, это был замечательный пес. Я выросла вместе с ним. Не думаю, чтобы я смогла его хотя бы ударить…
— О, Господи, — вздохнул тот, уже зная, что будет дальше.
Так оно и случилось.
— Меня прищучили, — просто сказала она.
— Ты и вправду сделала огромную глупость, — покачал он головой.
— Знаю, — согласилась девушка. — Но теперь мне нужен свидетель для вынесения приговора по моему делу. Прямо сейчас. Я надеюсь попасть к экзекутору через полчаса… Ой, Бланди, я так тебя ждала…
— Тебе уже известен приговор? — спросил он, и ему вдруг ствало страшно за Петойн.
Она кивнула.
— Меня приговорили к таблетке с ядом, — сказала она. — И сегодня я обязана ее принять.
Уже в третий раз Бланди хмуро вел свою приятельницу в экзекуторскую. Сегодня ему бы хотелось избежать этого. Не из-за самой по себе мерзостной процедуры с ядовитой пилюлей, но потому, что Петойн из-за своей глупости отнимала его время, когда у него была куча важных дел.
— Ведь я только-только вернулся, — объяснял он ей на ходу. — И вместо того, чтобы тратить время на эту чепуху, я мог бы встретиться с Муррой. Неужели ты никак не могла обойтись без подобного рода неприятностей?
Петойн не отвечала, во всяком случае, сразу. Она только вытянулась, чтобы поглядеть ему прямо в лицо, и поежилась на прилетевшем с ледника ветерке. Девушка была удручена, подбородок дрожал, а в глазах стояли слезы. Она не говорила, что это закон требует, чтобы у нее был свидетель исполнения приговора, потому что об этом знал каждый. К тому же они давно уже решили, что стали близкими друзьями, но она и об этом не вспоминала. Вместо этого она заявила:
— Мурра еще успеет тебе надоесть.
И добавила:
— Ну кому могло помешать, если бы Барни пожил чуточку дольше.
Потом она несколько раз всхлипнула:
— Бланди, ну как ты не понимаешь? Если я умру из-за этого дела, я не увижу корабля. А я ведь никогда не видела корабль. А этот приземлится, когда я могу умереть.
Он не стал ей отвечать. Они шли молча. Бланди кивал тем, кто узнавал его, а девушка крепко задумалась. Потом какая-то мысль приободрила ее.
— Одно хорошо, — сказала она. — Люди увидят тебя по телевизору.
Бланди послал ей хмурый взгляд, желая показать, что это не та популярность, о которой он мечтал; скорее даже, чтобы она поняла, что ему плевать. Что бы теперь она не сказала, у него уже был готовый ответ.
— Ладно, хватит ныть. Ты сама сморозила эту глупость, — сказал он осуждающе.
Петойн понимала, чего это может ей стоить; точно так же она знала об этом и во всех предыдущих случаях, когда нарушала закон — дважды, когда ее хватали на горячем, и раз десять, когда никто ни о чем не узнал.
И все же Бланди понимал, что теперь чувствует девушка. Петойн не боялась смерти — впрочем нет, конечно же она боялась. Да и кто бы не боялся? Самое паршивое во всем этом было то, что боялась смерти девчонка, которой вот-вот только исполнится год, которая не хотела пропустить этого единственного в жизни события, волнующего и неизвестного одновременно прибытия какого-то бродячего космического корабля. Но даже это «единственное в жизни» было преувеличением. Все так, часто такое не происходило; космические корабли, бывало, не прилетали даже в течение обычной человеческой жизни. На планете Долгий Год трудно было найти такого человека, кто помнил бы последний прилет, разве что горстка пяти-шестилетних дряхлых стариков.
В экзекуторскую летнего города вела мощеная дорожка, проложенная через сад. Здесь росли тысячи роз и полосоцветов, уже поднявшихся почти на двухметровую высоту, хотя весна продолжалась всего лишь пять месяцев. Цветы не могли полностью скрыть это здание от людей, идущих по улицам, но, по крайней мере, делали его достаточно отдаленным. Большинство людей и не глядели в его сторону, правда, когда Бланди с Петойн свернули на дорожку, у ограды остановился какой-то мальчишка месяцев тринадцати; прислонив свой велосипедик к ограде, он вовсю глазел на них.
Когда они вошли, привратник уважительно кивнул Бланди. В комнате ожидания играла особенная музыка, что-то типа шепчущихся скрипок. У Бланди подобная музыка всегда ассоциировалась с похоронами и его нынешней женой Муррой. (Странно, ведь поначалу музыкальные вкусы Мурры ему даже нравились.) Комната ожидания благоухала, как и окружавший экзекуторскую сад. Посреди холла стояла громадная кадка с ростками тростника; из настенных вазонов свисали длинные зеленые ветви, пахнущие медом и мятой.
Бланди с Петойн не были здесь единственными. В очереди перед ними были четыре группы ожидающих, спокойно сидевших на удобных скамьях и притворявшихся, что разговаривают друг с другом. Придется ждать, разочарованно подумал Бланди. Ожидание становилось совершенно невыносимым, потому что девушка, по мере того, как подходила ее очередь, все сильнее начинала нервничать. Она вцепилась в руку Бланди, хотя и знала, что ей грозит только детское наказание, поскольку до полного года у нее не хватало нескольких дней.
Они уселись, вежливо кивнув тем, кто пришел сюда раньше. Чиновника-экзекутора на месте не было, но он появился довольно скоро и теперь с нетерпением оглядывался по сторонам. Петойн все так же цеплялась за Бланди, дыхание ее было прерывистым и неглубоким; она пыталась хоть что-нибудь прочесть на лице чиновника. Правда, читать было особенно нечего, поскольку тот был тертым калачом, лет пяти, а то и больше; он видел всякое и ничему не удивлялся.
Заметив Бланди, он удивленно заморгал и быстро глянул на монитор у себя на столе. После этого он назвал имя и прочел приговор:
— Моссрикер Воллер Дюплессет, за подделку отметок отработки налогового времени — одна из пятнадцати.
Мужчина, не старше Петойн, поднялся с места, свесив голову. Женщине, что сидела рядом, было около трех лет — его мать, предположил Бланди. Она единственная здесь плакала, когда чиновник выводил их из холла. Экзекутор остановился в дверном проеме, послал Бланди дружеский кивок, а потом закрыл за собой дверь.
На какой-то миг стало тихо, потом кто-то возобновил разговор. Внезапно пожилой мужчина, сидевший, похоже, со своей дочерью, поднялся со своего места и стал расхаживать туда-сюда. Потом он остановился возле кадки и начал щупать нежные мягкие побеги. Затем он пригляделся к ним повнимательней и нахмурился. Взял чашку с водой и тщательно полил растения.
