Морис Лима - Человек-энергия
Почти тут же табло замигало в ускоренном режиме, и в перерывах послышались звуки какой-то искаженной телепередачи.
Он приложил ухо к двери. Несмотря на хорошую звукоизоляцию, он отчетливо услышал, как Мартина кричит:
- Уходи!.. Будь же милосерден ко мне!.. Кто-то пришел... Это, наверное, полиция!..
- Угу, - пробормотал Мюска, - она явно желает, чтобы этот некто убрался из квартиры... Она, пожалуй, догадалась, что я буду настойчив... Но как же этот тип может убраться, если не через дверь?
По своей профессиональной привычке он заранее выяснил, что квартира не имеет черного хода, а рядом с окнами нет пожарной лестницы. Таким образом, таинственный посетитель, которого выпроваживала Мартина, мог выйти действительно только через дверь.
А тут он и столкнулся бы лицом к лицу с Мюска.
Инспектор снова позвонил. На этот раз внутри наступила тишина. Мюска колебался, раздумывая, как себя вести, но табло загорелось ровным светом и больше не гасло. Возникла надпись: "Входите".
Отворилась дверь, и в проеме появилось лицо симпатичной двадцатилетней, тщательно причесанной девушки. У неё были прелестный носик и большие топазового цвета глаза. Она была очаровательна, эта Мартина, но казалась страшно взволнованной.
- Месье, э...
- Да, мадемуазель Мартина, вы правильно догадались... Это я, тот самый злой и настойчивый полицейский. Вопреки своему обещанию я поднялся сюда, но...
Он попытался исправить положение улыбкой, самой очаровательной из всего своего арсенала.
- Ни о чем не жалейте и не расстраивайтесь, я чувствую, что вы сейчас очень во мне нуждаетесь!
Она отступила с порога, пропуская его внутрь помещения. Взгляд его мгновенно обежал все вокруг. Пусто. Ничего необычного. Впрочем, одна деталь...
Мартина с любопытством посмотрела на него и проговорила с некоторой иронией:
- Вы полагаете, месье, что подобные полицейские методы помогут...
- ...пролить свет на исчезновение Рика Демаркэ? Вы это хотели сказать? А почему бы и нет?
Мартина указала ему на кресло. Несмотря на молодость, она прекрасно держала себя в руках.
Робэн же мучился вопросом, почему телевизор, новая модель с объемным изображением, из которого картинка должна была прямо-таки вылезать наружу из экрана, накрыт шалью. Причем шаль наброшена явно впопыхах.
Некоторое время Мартина и полицейский молчали. Она, казалось, пребывала в дурном настроении, но это было вполне объяснимо, учитывая, что он почти силой вломился к ней, несмотря на просьбу прийти на другой день. Она, конечно, впустила его, как законопослушная гражданка, но это ей явно не нравилось. Вторжение в частную жизнь, и так усложненную произошедшей недавно драмой...
Робэн Мюска раздумывал, как бы подступиться к разговору с ней.
Впрочем, она неожиданно сама помогла ему. Видя, как он осматривает помещение, она, не удержавшись, бросила:
- Как я полагаю, вы ищете, нет ли здесь кого-нибудь... Не возражайте! Я прочитала достаточное количество полицейских романов, да и подобных передач множество просмотрела... Так что я все прекрасно понимаю. Однако хочу заявить вам вполне откровенно, что я здесь одна... И вообще живу несколько уединенно после исчезновения моего жениха... Впрочем, смотрите сами...
Он хотел запротестовать, но она, мгновенно вскочив с кресла, открыла дверь в кухню и ванную. Других комнат не было, а там, где они находились, была не гостиная, а своего рода студия.
Робэн Мюска не стал даже приподниматься, чтобы посмотреть.
- Спасибо, спасибо. Я и так верю, что вы говорите правду.
Однако самому себе он мысленно задавал вопрос, где же прячется собеседник Мартины? И несколько насмешливо он все же проговорил:
- Но мне показалось... Да я просто убежден... что вы нуждаетесь в помощи... Видите ли, когда я шел по коридору... мне послышались голоса... Простите за нескромность, но уж такова моя профессия... Вроде бы у вас кричала женщина и просила кого-то убираться, оставить ее...
Никто не смог бы отрицать, что Робэн Мюска вызывал симпатию у собеседников. Инспекторы Интерплана подбирались самым тщательным образом. Выполнение особо важных заданий требовало от них больших способностей в самых разных областях, и они должны были уметь расположить к себе допрашиваемого или просто расспрашиваемого.
Но Мартина повела себя несколько странно. По мере того как он говорил своим мелодичным, обволакивающим голосом, кровь отливала у неё от лица. Он это видел, но тем не менее продолжал:
- Не вы ли это кричали, мадемуазель Лассерр? Наверное, вас взволновала какая-нибудь передача по телевизору... какая-нибудь странная передача?
- Но, инспектор...
- Робэн Мюска из Интерплана...
Она, казалось, была даже несколько ошеломлена, узнав, что ей нанес визит представитель межпланетной организации, а он продолжал, не давая ей прийти в себя:
- Вы, вероятно, большая поклонница цветного объемного телевидения? Слушали какую-нибудь полицейскую передачу?..
Мартина растерянно забормотала:
- Но я... Передача...
- Довольно странная, скажем так, передача, постоянно прерывающаяся, как будто происходили какие-то замыкания... Может быть, все дело в вашем приемнике?
Он вполне естественно поднялся и сделал шаг к аппарату, на который была накинута шаль.
- Нет, нет... Прошу вас...
Он остановился, не желая выглядеть излишне настойчивым.
- Вы считаете, что полицейский случайно не может быть ещё и техником? Я бы мог...
- Нет. Пожалуйста, не стоит беспокоиться. Садитесь... Может быть, выпьете "зтакс"?
- О! У вас даже есть марсианское виски! Вы бывали там?
Он задал свой вопрос небрежно и с ленцой, чтобы не насторожить её, но она вынуждена была на него так же прямо ответить.
- Нет... Я, знаете ли, ни разу не покидала Землю...
- Ну, будем надеяться, что у вас ещё все впереди.
- Мы говорили об этом с Риком... моим женихом... Я даже знала, что он от меня скрывает... Он хотел слетать со мной в свадебное путешествие на Венеру...
Проговорив это, она залилась горючими слезами. Посочувствовав ей в душе, Робэн Мюска сказал:
- Успокойтесь... Интерплан не собирается выпытывать ваши интимные тайны...
Он продолжал говорить в своей мягкой манере, а она продолжала рыдать, вытирая время от времени лицо платком. Но тут инспектор увидел какую-то бумажку и лежащую рядом шариковую ручку, вероятно отложенные, когда он позвонил.
То, что он увидел на бумажке, не было ни рисунком, ни письмом. Какие-то нервно нацарапанные точки и тире, причем разбросанные в полнейшем беспорядке.
Он так заинтересовался этим листочком, огромное значение которого интуитивно почувствовал, что на мгновение смолк. А Мартина подняла глаза и тут же перехватила его взгляд.
