Евгений Лотош - Несомненная реальность
— И какая же группировка поддерживала вас, Олег Захарович?
Олег немигающе уставился на него.
— Можно, я пока оставлю вопрос без комментариев? — сухо осведомился он. — Вы, надеюсь, не ожидаете, что я за полчаса расскажу вам историю последних лет этак трех своей жизни, и еще за пять минут – о Хранителях?
— Так… — Зубатов отхлебнул остывшего чаю. — Предположим. Ну ладно, оставим пока. Кто такие Хранители, кстати?
— Я знаю людей, которые за ответ правую руку отдали бы, — Олег тоже отхлебнул из своего стакана. — Никто не знает. Канцелярия обратила на них внимание лет за пять-шесть до того, как я… Ну, в общем, лет десять назад. Но они так мастерски уходили от слежки, что о них ничего так и не выяснили. Потом неожиданно они вдруг прорезались явно, вошли в контакт, чуть ли не взяли под контроль государство, а потом вдруг пропали, как в воду канули. Они обладали потрясающими технологиями, о каких наши ученые ни малейшего представления не имели. Появлялись и исчезали в любом месте, где и когда хотели, знали все на свете, управляли гравитационными волнами с большей легкостью, чем мы включаем свет в комнате… Натуральный бог из машины. Канцелярия сначала под руководством Шварцмана, а потом и Пашки перетряхнула страну кверх тормашками, но так и не нашла никаких следов, никаких зацепок.
— Хорошо. Но скажите мне вот что, Олег Николаевич, — голос Зубатова вдруг стал вкрадчивым, — откуда вы, человек из другого мира, в совершенстве знаете русский язык? У нас даже иностранец не всегда умеет так язык выучить, да что иностранец – свои, случается, с трудом языком ворочают! А у вас речь – словно вода в речке течет, гладко и без запинок. А?
— Бэ! — не удержался Олег, тут же выругав себя за несдержанность. — Понятия не имею, откуда знаю! Русту я не забыл, но и русским владею. И не только русским. Периодически натыкаюсь в газетах на разные иностранные словечки, и каждый раз осознаю, что знаю соответствующий язык. По крайней мере, говорить на нем могу. Пока что я опознал английский, немецкий, французский, шведский, финский, испанский, включая каталонский диалект, два диалекта китайского и японский.
— Ого! — Зубатов аж присвистнул. — На самом деле?
— Не знаю, — растерянно откликнулся доктор. — Сам только что услышал.
— Хорошо, потом проверим. Н-да… — Начальник Охранки откинулся на спинку кресла, рассеянно пощипал бородку. — История, прямо скажем, из тех, которым я бы лично никогда не поверил. Скажите, Олег Захарович, можете ли вы подтвердить свои слова как-нибудь… материально? Не только словами? Поймите меня правильно…
— Да понимаю, — отмахнулся Олег. — Видите ли, чтобы предоставить доказательства, мне нужно знать о вашем мире чуть больше. Есть ощущение, что наша технология вашу превосходит весьма значительно. Например, как рассказал Михаил Кусаевич, электрический свет присутствует только в некоторых зданиях – государственных учреждениях и отдельных жилых домах. Здесь, в клинике, используются, — он поморщился, — керосиновые лампы. Читать вечером невозможно, глаза болят. Спасибо хоть лето на дворе, сумерки поздние, но август уже дает о себе знать.
Он помолчал, машинальным жестом вскинул левое запястье.
— Вот, кстати, — продолжил он. — Когда я сюда попал, на руке у меня были электронные часы, я точно помню. Они совершенно не похожи на местные. Судя по электрическому освещению, вы не то что не знаете, как такие делать – даже и теорий-то близко не открыли, на которых мои часы базируются. Что еще? Ручка самопишущая в нагрудном кармане лежала – из пластмассы сделана, только перо золотое. Пиджак, кажется, не то с полиэстром, не то с иной синтетикой, но он не так нагляден. Впрочем, если утюг неловко поставите, сразу все поймете. Еще? А, ну да, разумеется. Удостоверение Народного Председателя с фотографией, в пластик запаянное, с пятью степенями защиты, тоже где-то в пиджаке лежало… наверное. Кажется, в левом внутреннем кармане. Молния железная в брюках явно от ваших пуговиц отличается. Хотя, может, мне она просто здесь не попадалась.
— Электронные часы? — неожиданно Зубатов жестом фокусника вытащил из кармана металлический браслет. Небрежным движением вынув его из пальцев чиновника, Олег кивнул.
— Да, они. Надеваются вот так… — он автоматическим движением застегнул браслет на запястье. — Вуаля.
— Спешат ваши часики-то… — Зубатов снова подобрал ложечку с блюдца и завертел ее в пальцах. — Существенно спешат. Н-да.
— То-то мне казалось, что у вас сутки немного длиннее, — непонятно чему обрадовался Кислицын. — Вот, кстати, и засеку, насколько. Ну что, Михаил Кусаевич, теперь-то вы мне верите? — он сдернул браслет с руки и сунул его в руки оторопевшему доктору. Тот завороженно уставился на мигающие под стеклышком знаки. — Кстати, я обратил внимание – цифры у вас точно такие же, как и у нас. И русские буквы от нашего алфавита тоже почти не отличаются, ну, с небольшими вариациями…
Ходики в углу негромко пробили три раза.
— Вот что, — Зубатов рывком встал из кресла и одернул пиджак. — Думаю я, Михаил Кусаевич, что любезному нашему Олегу Захаровичу здесь делать больше нечего. На умалишенного он явно не похож, остальное же – не по вашей части. Выписывайте его, пожалуй. Завтра с утра пришлю за ним своего человека, — игнорируя слабые попытки протеста, он ухватил доктора за рукав, вытащил из кресла и увлек в коридор. — И еще вот что. Его дело я у вас тоже заберу. И лучше никому не рассказывайте, что этот господин вообще у вас появлялся. Времена неспокойные, вдруг кому-то захочется его шпионом изобразить или революционером-бомбистом. Понимаю, что науке ничего подобного не известно, но ведь жила же она до того, верно? И далее проживет без нашего феномена.
Болотов открыл рот для возражений, но Зубатов только улыбнулся.
— До встречи, Олег Захарович! — крикнул он в приоткрытую дверь. — Еще увидимся!
Проводив гостя, доктор вернулся в кабинет и растерянно замер посреди комнаты.
— Знаю, случается, — посочувствовал ему пациент, теперь уже бывший. — Есть люди, которых пытаться остановить – что против ветра… м-м, плевать. Ну, что делать. Не могу же я, в самом деле, вечно ваш хлеб есть? Давайте готовиться к выписке. Кстати, он как, серьезный мужик?
— Он не мужик, — все еще растерянно откликнулся доктор. — Он, кажется, дворянин. Или, нет отец у него из военных. Но он точно не мужик и не разночинец. Очень энергичный человек, очень, да. Даже когда в опале оказался, в отставке – и то духом не пал. Даже и не знаю, хорошо или плохо, что вы ему на глаза попались.
— Скорее, хорошо, — решил Олег. — Могло выйти куда хуже. Например, отключился бы я в канаве, да так бы там и помер от шока. Вы не возражаете, если я Соловьева сегодня ночью дочитаю? А то Зинаида Павловна меня гоняет, керосин заставляет экономить. Как с ребенком, честное слово!
