Чарльз Шеффилд - «Если», 1996 № 10
Мне хотелось прочесть каждое письмо, изучить каждую страницу. Но если засесть за книги в холодном подвале, я наверняка подхвачу воспаление легких. Меня и так уже знобит.
— Как насчет первого впечатления? — осведомился Билл после того как положил три книги на кухонный стол и захлопнул крышку люка. — Признаться, мне не терпится узнать твое мнение.
Я пододвинул стул поближе к очагу, в котором жарко полыхал огонь.
— Инициалами «Л. Д.» подписывался не один человек, их было двое. Возможно, муж и жена.
— Или брат и сестра.
— Одному из них — женщине — принадлежит инструкция по программированию аналитической машины. Второй рисовал насекомых и писал письма, причем заносил тексты писем в третью книгу. Ответов, очевидно, не нашлось?
— Я показал тебе все, что сумел найти. — Билл подался вперед, протянул к огню озябшие руки. — Что их было двое, я догадался сам, но вот до «разделения труда» между ними не додумался. Продолжай, пожалуйста.
— Чтобы продолжать, надо почитать письма. — Я взял со стола третью книгу. — Знаешь, эти Л. Д., похоже, были миссионерами.
— Миссионерами-учеными, как то было принято в девятнадцатом веке. — Билл пару минут понаблюдал за тем, как я читаю, потом не выдержал (с одной стороны, ему хотелось получить немедленный ответ на все вопросы, с другой — он понимал, что не стоит мне мешать). — Пойду схожу в Большой Дом. Ты не против там перекусить?
Я представил себе жизнь на ферме. Поколение за поколением те же заботы, те же хлопоты… А теперь там остались двое стариков, и у фермы нет никакого будущего.
— Нет, я не против.
— Хорошо.
— Если я вдруг заговорю за столом о наших делах, пожалуйста, останови меня.
— Попробую, но не ручаюсь, что сам буду помалкивать. — Билл застегнул плащ и направился к двери, но вдруг остановился. — Что касается золота… Знаешь, когда я его нашел, то хотел сразу рассказать Джиму с Энни. А потом подумал, что детишки, как только узнают, сразу примчатся домой отнюдь, не из-за любви к родителям. Посоветуй, как быть, а? Ненавижу разыгрывать из себя божество.
— А мне, выходит, предлагаешь? Ладно, как, по-твоему, с какой стати кому-то в середине прошлого столетия тайно переселяться в Новую Зеландию?
— Признаться, сначала я думал, что они обнаружили здесь детали аналитической машины и решили воспользоваться чужим изобретением. Но эта гипотеза шита белыми нитками. Читай письма, там все сказано.
Билл ушел, а я поудобнее устроился у очага и принялся читать, одновременно высушивая промокшую одежду и обувь. Вскоре чтение увлекло меня настолько, что я словно перенесся на 140 лет назад.
В большинстве писем речь шла о религии или о делах, адресатами были друзья в Англии и Ирландии, причем каждого называли исключительно инициалами. Мне быстро стало ясно, что женская половина Л. Д. вела свою переписку, которая не находила отражения в дневнике; попадавшиеся время от времени упоминания о солидных тратах объясняли наличие в сундуке золотых слитков. Кем бы ни были таинственные Л. Д., недостатка в средствах у них явно не ощущалось, и в Новую Зеландию они уехали не из-за финансовых трудностей.
Строки некоторых писем заставляли сердце биться быстрее. Например, такие, написанные в январе 1851 года:
«Дорогой Дж. Г.! Л. узнала от А. Ф. Г., что Ч. Б. отчаялся осуществить свой великий замысел. Он заявил: «При моей жизни машину наверняка не построить. Что касается чертежей, я предполагаю их уничтожить». Это настоящая трагедия, и Л. не находит себе места от беспокойства. Нельзя ли что-нибудь сделать? Если все упирается в деньги…»
Более двух лет спустя, в апреле 1853 года:
«Дорогой Дж. Г.! Большое спасибо за то, что Вы нам прислали. К сожалению, погода, по всей видимости, не благоприятствовала путешествию, да и упаковка была не слишком хорошей, поэтому у трех цилиндров обломились зубья. Прилагаю к письму описание поломок. Возможно, мы сумеем починить цилиндры здесь, однако местные мастера значительно уступают в умении механикам Болоньи и Парижа. Вы окажете мне неоценимую услугу, если выясните, полагается ли нам страховка. Искренне Ваш Л Д.».
Цилиндры с зубьями… То был первый, но далеко не последний намек на аналитическую машину. Судя по другим письмам, детали в Новую Зеландию пересылались трижды или четырежды, но неприятностей, подобных этой, больше не случалось.
Переписывая письма, загадочный Л. Д. для экономии места пользовался множеством сокращений: «к» означало «какой» и «который», «ч» — «что», «чему» и «чей», и так далее. Пониманию текста это, в общем, не препятствовало, но что касается инициалов!.. Поди догадайся, кто имеется в виду! Под «А. Ф. Г.» мог скрываться Александр фон Гумбольдт, знаменитый натуралист и писатель, оказавший громадное влияние на развитие европейской науки в первой половине прошлого века; «Ч. Б.» наверняка означало «Чарлз Беббедж». Но, черт возьми, кто такой Л. Д.?
Проштудировав приблизительно треть книги, я установил, что в ней содержатся не только письма, но и дневниковые записи. К примеру, в феврале 1854 года, выдержав паузу протяженностью около четырех месяцев, Л. Д. записал:
«22 февраля. Наконец-то дома. Слава Богу, что Л. не поехала со мной — я и не представлял, что море может быть таким бурным. А дикари как будто ничего не замечали — смеялись, прыгали с корабля на лодки, не обращая внимания на высокие волны. Впрочем, зимой выходить в море не решаются даже они, а это говорит о многом.
За время моего отсутствия Л. завершила свои исследования. Она уверена, что конструкцию устройства можно улучшить и что машина способна на то, о чем и не подозревала А. Л. (которой, к сожалению, никак не удается обуздать самодурство матери). По просьбе А. Л. мы никому не рассказываем об успехах Л. Но если бы о них стало известно в Европе, думаю, это произвело бы фурор среди ученых. Столь возвышенный замысел, столь дерзновенные усилия — и это бремя легло на хрупкие женские плечи!»
Получается, что весть о кончине Ады Лавлейс в 1852 году до Новой Зеландии не дошла. Я продолжил чтение:
«Вам, должно быть, интересно, чего добился я? Мои успехи намного скромнее. Мы добрались до острова, который на местном наречии называется Рормаурма, а на моих картах обозначен как Маккуэри, или Маккуари. Остров представляет собой узкую полоску земли протяженностью в 15 миль и изобилует пингвинами и прочими птицами. «Тех, кто любит холод» (надеюсь, я правильно перевел туземное выражение), мы, к несчастью, не встретили и не обнаружили никаких следов их пребывания на острове. Аборигены утверждают, что эти люди умеют разговаривать и способны передвигаться по воде с помощью каких-то приспособлений. Мне необходимо выяснить, почему дикари преклоняются перед «сверхчеловеками», иначе я вряд ли сумею обратить их в истинную веру».
