Алексей Вебер - Аномальная зона
– А как же аномалии? – полюбопытствовал Хрустов.
– О, это уже судьба! От нее никуда не денешься. Кстати тогда я уже начал этим заниматься…
Разговор плавно перетек к прежней теме. Теперь он уже касался эпохи близкой и не понаслышке знакомой.
…Конец семидесятых. Замкнутый благополучный мирок академгородка. Некий прообраз счастливого будущего. Хотя в жизни не все так просто, и даже среди людей высокого интеллекта процветают общечеловеческие страстишки и пороки. Подковерная борьба, далекая от каких-либо джентльменских правил, заедающая проза быта, неизбежное для ограниченного пространства переплетение любовных треугольников и интрижек. Где-то далеко в большом мире, выстраиваются очереди за дефицитом, как гигантские удавы ползут к Москве "колбасные" электрички. В торговых ПТУ и в "зоне" на первой отсидке набирает жизненный опыт будущая неофициальная элита страны. Но в тепличную атмосферу городка долетают только легкие сквознячки зарождающихся вихрей. Мир кажется устойчивым и нерушимым, как поросшая мхом скала. И эта скучная стабильность неизбежно раздражает бурлящий энтузиазм молодости.
Пока в интимном полумраке под шепот французских шансонье кружатся влюбленные парочки, на кухнях кипят споры. Вольнодумство в моде, благо, что на эшафот за него больше не отправляют. Конечно, неосторожным высказыванием еще можно подпортить себе карьеру, но это лишь создает привкус риска. Кого-то же влечет состязание с еще не покоренной до конца природой. Будущие гении науки завсегдатаи на альпинистских базах Алтая и Кавказа. Их часто можно встретить на туристических тропах и байдарочных маршрутах. Под звездным небом в расколотой костром темноте старенькие гитары, надрываясь, бренчат про речные перекаты, таежные тропы и крепкую как гранит мужскую дружбу.
Семя упало на хорошо подготовленную почву. Статья Лентье оказалась в руках подающего большие надежды молодого ученого. В чем-то Александр Ланской походил на самого создателя модели. К тому же он авантюрист и завзятый романтик. Обнаружив, что одна из предсказанных аномалий должна появиться всего лишь в сотне километров от их академгородка, он естественно решает проверить гипотезу. В итоге на ближайшие майские праздники молодежная компания отправляется в многодневный турпоход. В существование аномалии ни кто, конечно, не верит, но ее призрак придает аромат тайны. А бездонная глубина майского неба и присутствие в команде представительниц лучшей половины человечества только усиливают романтический эффект путешествия.
Однако возвращение оказывается куда менее веселым. Товарищи по походу старательно избегают встречаться, словно стесняются друг друга. А потом начинаются и вовсе странные события. Сначала внезапно заболевает инициатор поиска аномалии. Официальная версия нервный срыв, но по институту ползут слухи о шизофрении. Одна из походниц, молоденькая лаборантка, когда-то красневшая от фривольных анекдотов, вдруг ударяется в разврат, шокирующий даже людей далеко не пуританских взглядов. Другая участница похода обаятельная и милая дама, в одночасье становиться законченной стервой, и даже самые преданные воздыхатели начинают избегать ее общества. С остальными вроде бы не происходит резких изменений, но разговоров о том злосчастном майском походе они избегают словно чумы. И только один человек пытается осмыслить, что же все-таки произошло.
В той первой экспедиции Семигорцев не заметил каких-либо сверх- естественных явлений. Однако некоторые странности в поведении людей, мелкие нарушения законов физики, гнетущее ощущение зыбкости окружающего мира были им зафиксированы и скрупулезно описаны в дневнике. Самым странным оказалось поведение товарищей по походу после возвращения. И тогда он сделал вывод, в последствии не раз подтвердившийся:
– Аномалия воспринимается совершенно не однозначно. Одни и те же явления внутри этого пространства могут вызвать у разных людей далекие друг от друга ассоциации. А для многих пребывание в аномальной зоне просто опасно.
В следующий поход Семигорцев собирался пойти один, но неожиданно у него объявился сподвижник. Петр Сидорин в научном исследовательском институте был на особом положении. От талантливого механика и мастера "золотые руки" зависело проведение многих экспериментальных работ, но к "высокой" науке по складу ума и характера Сидорин не имел никакой склонности. Потому для многих он был человеком другой касты. В научных институтах, несмотря на знаки подчеркнутого уважения, на таких людей порой смотрели свысока. Обычно от этого развивается защитный комплекс, но Сидорин неизменно оставался человеком доброжелательным и открытым. А в первой экспедиции обнаружилось и еще одно ценное качество. Он, наверное, был единственным, на кого встреча аномалией совершенно не подействовала. Правда, в ночь с первого на второе мая что-то такое померещилось. Но ведь известно, что по пьяному делу, какие только чудеса не привидятся!
Таким образом, в лице старшего техника Сидорина будущий председатель российского отделения клуба обрел себе надежного помощника, за психическое здоровье которого можно было не опасаться. С частотой предоставления очередного отпуска их дуэт начинает регулярные экспедиции по изучению зоны "Ланского". Так окрестили активно развивающуюся сибирскую аномалию. Под этим название она и войдет потом в картотеку международного клуба.
Несмотря на жгучее желание поделиться с человечеством результатами исследований, Семигорцев хорошо понимал, что этого делать не стоит. И, тем не менее, по институту все равно ползли слухи о его чудачествах и даже психическом заболевании. Особо усердствовали в этой клевете бывшие товарищи по экспедиции. Но потом неожиданно появилась поддержка и весьма могущественная.
Вопреки бытовавшему мнению, сотрудника госбезопасности Семигорцев распознал с первого взгляда. Похожий на бойкого комсомольского вожака молодой человек подошел в коридоре и назвался представителем какой-то научной комиссии. Но почему-то сразу стало понятно, кто на самом деле заинтересовался их хобби. Они поговорили в институтской курилке, потом посидели в кафе, и достаточно легко пришли к согласию. Семигорцев обязался в полном объеме предоставлять "комиссии" материалы о своих исследованиях получая в обмен всю необходимую помощь. С тех пор, словно по команде, замолчали язвительные языки. Начальство без звука выписывало командировки и предоставляло аппаратуру. Появилась возможность привлекать кроме Сидорина и других помощников. У женщин Семигорцев вдруг обрел ореол романтического героя. Именно в те годы он и обзавелся семьей, что, впрочем, не помешало продолжать исследования.
