Юрий Бурносов - Три розы (Числа и знаки - 2)
- Тогда женись скорее и не донимай меня более подобными вопросами. В самом деле, ты да Аксель - чем бы еще заняться двум людям, у которых все в жизни чрезвычайно хорошо устроилось.
- А что Аксель?
- Тоже собрался жениться и чрезвычайно горд своею избранницей.
- Пора и тебе переменить жизнь, а то ничего в ней не происходит, довольно усмехнулся Жеаль.
И тут Бофранк вспомнил про письмо:
- Не скажи, есть и у меня перемены.
И Бофранк поведал о странной эпистоле, принесенной оборванцем, и о том, что в ней содержалось.
- Что бы ты посоветовал? - спросил Бофранк.
Жеаль задумался.
- Более всего напоминает дурную шутку, хотя я не знаю, кто бы хотел так подшутить над тобою. Однако не стоит ходить туда - мост Звонарей и днем не лучшее место для прогулок, не говоря уже о полуночи, да еще когда луна только-только нарождается.
- Но если это и в самом деле важно?
- Ежели это важно, - сказал Жеаль, - то человек этот, несомненно, будет искать с тобою встречи и далее. Ежели это способ, к примеру, заманить тебя и убить, то и в этом случае он может назначить повторное свидание. Я не хочу напугать тебя, но стоит быть осторожнее.
- К чему уж, - отвечал Бофранк, взмахнув увечной рукой. - Я был осторожным, был и неосторожным, и ничего хорошего не извлек в обоих случаях.
Они просидели в "Луне и горне" дотемна, беседуя о вещах самых различных, и когда беседа оскудела, отправились по домам, так что в полночь, когда ему надлежало быть у моста Звонарей, Бофранк крепко спал, ничуть не заботясь о том, ждут ли его. Наутро он отчего-то готов был обнаружить на пороге новое письмо, так и сталось. Противу вчерашнего, сегодня оборванца не было - видимо, он явился совсем рано и покинул дом незамеченным.
Конверт был точно такой же, равно как и бумага.
"Досточтимый хире Бофранк!
Я весьма огорчен, ибо первое мое послание вы не восприняли с должной серьезностью. Что ж, я терпелив и назначаю вам еще одну встречу - на этот раз нынче ночью у старой колокольни близ скотобоен, когда часы пробьют полночь. Ежели вы в очередной раз выкажете свое небрежение - пеняйте на себя. Сие не угроза, а лишь сожаление".
Вместо подписи под текстом стоял знак, коего Бофранк давно уже не видел и совсем не хотел видеть, - то были два наложенные друг на друга квадрата.
Вероятно, в ином случае конестабль не пошел бы к старой колокольне. Но зловещий знак поверг его вначале в размышления, а затем в смятение. Зарекшись любым образом касаться дел люциатов и марцинитов, Бофранк тем не менее часто замечал, что ищет известий о них повсюду - в королевских указах, публикациях в городской газете, в слухах и сплетнях... Порою ему казалось, что все случившееся с ним ранее - лишь болезненный сон и на самом деле ничего особенного не произошло и не происходит, события текут так, как положено им свыше, а ему, Хаиме Бофранку, просто не помешал бы хороший лекарь. В иное же время Бофранк полагал, что каждый шаг его ведом Баффельту и присным и вот-вот возникнет из небытия злокозненный Шарден Клааке, а из канала выберется распавшийся труп Тимманса с перерезанной глоткою, дабы снова постучать в двери...
Возможно, эта опаска и была причиною того, что конестабль уделял слишком много времени вину и чревоугодию. Отличавшийся прежде чрезмерной худобою, теперь Бофранк имел брюшко, пускай и не слишком еще заметное, однако же приличествующее более купцу или трактирщику. Мышцы его, и раньше не налитые особой силой, одрябли, а ловкость, часто искупавшая другие физические недостатки, покинула тело, отвыкшее от тренировок со шпагою. Единственно, чему уделял время Бофранк, так это упражнениям с пистолетом, каковой в свое время подарил ему Проктор Жеаль; во владении этим чудесным оружием он достиг величайшего мастерства. Кстати сказать, в оружейных лавках стало появляться уже подобное оружие, но многие стрелки по старинке предпочитали ему старые одно- и двухзарядные пистолеты, которые полагали более надежными и меткими.
Собираясь к старой колокольне, Бофранк взял с собою и шпагу и пистолет, а такоже надел специальные перчатки, без которых не мог достойно управляться с оружием.
Выйдя пораньше, он решил добираться пешком, благо скотобойни располагались не столь далеко. Ходить ночью один он ничуть не боялся, куда страшнее для Бофранка было мерзкое зловоние, стоявшее в окрестностях скотобоен и происходившее от гниющей крови, требухи и вывешенных для просушки свежесодранных кож. Поговаривали, что оно является источником многих хворей, среди которых некоторые называли и чуму, - оттого Бофранк взял с собою несколько платков и флакон с духами.
По пути ему встретился одинокий гард, блюдущий порядок на улице. Гард с подозрением оглядел прохожего, прикрывающего лицо платком, но не стал его задерживать, не сомневаясь, очевидно, в благородном происхождении и отсутствии каких-либо дурных намерений.
Более Бофранк не встретил никого, кроме разве нескольких кошек, в чье безраздельное владение поступили ночные улицы спящего города. Как известно, это племя плодится с ужасающей быстротою, потому городские власти пытались бороться с умножением сих тварей самыми различными способами. При королевском дворце и некоторых министерствах и палатах имелись даже специальные служители, в обязанность которым вменялось нещадно истреблять проникавших туда бродячих кошек; но силы были чересчур неравными, и кошачьего полку все время прибывало.
Когда дорогу перебежала очередная хвостатая тварь, Бофранк вспомнил ночное происшествие в поселке и слова Гаусберты:
- Именем Дьявола да стану я кошкой
Грустной, печальной и черной такой,
Покамест я снова не стану собой...
То был старинный наговор, якобы позволяющий человеку обратиться в кошку. В оборотничество Бофранк не верил и уверовал бы, только увидев своими глазами. Но сейчас, когда лунный свет испещрил мостовую черными тенями деревьев, конестаблю стало не по себе и он ускорил шаг.
Колокольня, выстроенная около трехсот лет назад, выглядела весьма уродливо и возвышалась над низкими бедными постройками с редкою нелепостью. Едва будучи достроена, она тут же оказалась заброшена, ибо особой нужды в ней не имелось с самого начала, и для чего только велели ее строить тогдашние епископы, господь их ведает. Но и обрушить либо разобрать колокольню не решались - так она и стояла, давая приют воронам, жабам и иным дрянным существам, коих добрый человек обыкновенно не любит и чурается.
В означенное время на означенном месте Бофранк никого не обнаружил, но почувствовал, что за ним исподтишка наблюдают. Он постоял некоторое время, опираясь на парапет, сделал несколько шагов туда и обратно, после чего притворился, как будто рассматривает звезды. И хотя он со всем тщанием прислушивался к происходящему, все же не заметил, как к нему подошел некий человек, слова которого застали конестабля врасплох:
