Род Серлинг - Ночь смирения
- Ну... ну... - мямлил он, - из него сыпались подарки, когда я его видел. - Он обратился к Данди: - Что бы они ни пожелали, Корвин доставал это, и это не были консервные банки! Это были подарки. Игрушки. Все очень дорогие. Вы тоже можете подтвердить это, Корвин.
Корвин улыбнулся.
- О, я охотно это подтверждаю. Когда я хотел достать какую-нибудь вещь, мешок ее выдавал. - Он задумчиво почесал челюсть. - Мне кажется, что суть нашей проблемы в том, что мы имеем дело с очень необычным мешком.
Данди взмахом руки заставил его замолчать.
- Мой вам совет, Корвин. Соберите весь этот хлам и убирайтесь отсюда.
Корвин пожал плечами, подошел к мешку и начал складывать, мусор обратно.
А тем временем Данди взялся за полицейского.
- А вы, Флаэрти, - укоризненно сказал он, - называете себя полицейским! Ну, я полагаю, это ваша прямая обязанность - отличить мешок с мусором и дорогие украденные подарки.
У полицейского отвисла челюсть.
- Вы можете поверить мне, мистер Данди, - жалобно сказал он, - это так, как считает Корвин, мы имеем дело с чем-то... с чем-то сверхъестественным.
Данди покачал головой.
- Вы знаете... вы меня удивляете, мистер Флаэрти. Вы действительно меня удивляете. Иными словами, все, что нам нужно, это попросить Корвина сделать для нас маленький фокус-покус. Сказано - сделано! - Он посмотрел на потолок. - Ну, давай, Корвин. Я хочу бутылку бренди из сбора 1903 года.
Он с отвращением вскинул руки и закрыл глаза.
Корвин был на полпути к двери. Он помедлил, задумчиво улыбнулся, затем кивнул.
- 1903 года. Хорошее вино. - Он полез в мешок и поставил на скамью подарочную упаковку. Затем перекинул мешок через плечо и вышел из комнаты.
Данди открыл глаза, достал сигарету, показал ей на Флаэрти.
- Ну, а что до вас, сержант Флаэрти...
Он резко замолчал, заметив ярко упакованную бутылку.
Полицейский подошел к ней и дрожащими руками достал большую бутылку. С нее свешивалась подарочная открытка. Его голос дрожал, когда он прочел надпись на ней: "Веселого Рождества, мистер Данди!"
Пробка неожиданно и необъяснимо выскочила из бутылки, и полицейский сел на скамью, так как ноги его больше не слушались.
Данди, разинув рот, смотрел на бутылку.
Наконец полицейский взял ее, вытер горлышко и протянул ему со словами:
- После вас,.мйстер Данди.
Данди сделал пару неуверенных шагов к Флаэрти. Он принял бутылку и поднес ее ко рту, потом протянул полицейскому. Двое мужчин сидели бок о бок, по очереди прикладываясь к бутылке, отдавая должное необычному подарку, который оба считали плодом своего воображения так же, как и неожиданное тепло, проникающее в их желудки. Но сидеть они сидели. И пили, это уж точно. И правдоподобная жидкость из воображаемой бутылки была самым вкусным бренди, которое они когда-либо пили.
Легкие снежинки мягко опускались в свете фонаря на углу улицы, где сидел Корвин, держа мешок между ногами. Люди приходили и уходили. Но приходили они с пустыми руками, а уходили с любыми небольшими вещами, о которых просили. Старик нес смокинг. Иммигрантка, закутанная в шаль, с печальным лицом, с любовью смотрела на ботинки, украшенные мехом, которые она сжимала в руках, уходя прочь. Два маленьких пуэрториканца нагрузили свои подарки в новенькую тележку и, лопоча, как бельчата, бежали через сугробы.
Глаза их сияли.
Безработный с воспаленными веками счастливо вцепился в переносной телевизор. А люди все приходили и уходили - маленькая негритянка, едва умеющая ходить; восьмидесятилетний старик, когда-то первый парень со шхуны, которая уже двадцать лет не выходила в море; слепой церковный певчий, который невидящими глазами смотрел в снежную ночь, тихо плача, когда его два соседа несли к нему в квартиру новый орган.
Голос Корвина перекрывал шум машин, а его руки так и летали в мешок и обратно.
- Счастливого Рождества... Счастливого Рождества... Счастливого Рождества... Вот свитер для вас. Что тебе нужно, милая, - игрушку? Вот, держи. Электрический поезд? У меня их полным-полно. Смокинг? Сколько угодно. Чего тебе хочется, дорогая? Куколку? А какие волосы тебе нравятся больше всего? Тебе блондинку, брюнетку, шатенку или с волосами, как твои?
И снова появлялись подарки, и Генри Корвин чувствовал радость и удовлетворение, ранее ему незнакомое. Келокола на далекой колокольне пробили двенадцать, когда Генри Корвин понял, что большинство людей исчезло, и у его ног безвольно лежал пустой мешок.
Беззубый старичок, надевший смокинг поверх своего драного пальто, глянул туда, откуда шел звук.
- Это Рождество, Генри, - мягко сказал он. - Мир на Земле всем людям доброй воли.
Маленький пуэрториканец выстраивал солдатиков на тротуаре прямо на снегу, он улыбнулся Сайта Клаусу, сидящему на тротуаре.
- Благослови их, Господь, - прошептал он, - каждого.
Корвин улыбнулся и почувствовал влагу на щеках, которая не была снегом. Он с улыбкой коснулся мешка.
- Всем веселого Рождества.
Он поднялся и посмотрел на старика около себя. Потом поправил фальшивую бороду и пошел по улице.
Старик тронул его за руку.
- Эй, Сайта! А для тебя ничего нет к этому Рождеству?
- Для меня? - тихо сказал Корвин. - О, да у меня в жизни не было такого хорошего Рождества.
- Но ведь ты ничего не получил? - настаивал старик. Он показал пустой мешок. - Совсем ничего не осталось?
Корвин потрогал фальшивые усы.
- Ты что-нибудь можешь придумать? Я не знаю, чегo мне хочется.
Он глянул на пустой мешок,
- Думаю, что одного мне хотелось всегда. Стать дарителем всех времен. В какой-то мере я достиг этого сегодня.
Он медленно шел по заснеженному тротуару.
- Хотя, если бы у меня была возможность выбора... любая, - он помедлил и оглянулся на старика, - я бы тогда загадал вот что: я хочу, чтобы так было каждый год.
Он подмигнул и улыбнулся.
- Ну, это был бы настоящий подарок, не так ли?
Старик улыбнулся в ответ.
- Господь благословит вас, - проговорил Корвин, - и веселого Рождества!
- И тебе, Генри, и тебе, - отозвался старик.
Генри Корвин медленно шел по улице, чувствуя неожиданную пустоту, мрак, словно он прошел землю света только для того, чтобы попасть в темницу. Он не ведал, почему остановился, но затем понял, что стоит у входа в аллею. Он глянул туда и, затаив дыхание, смотрел не отрываясь.
Его сознание, логика, понимание возможного и невозможного в один короткий миг сказали ему, что это лишь видение, вдобавок к ночи иллюзий. Но это было.
Далеко в конце аллеи стояла упряжка, в которую были запряжены восемь маленьких оленят. И еще более удивительно, рядом стоял и курил трубку маленький эльф.
Корвин вдавил большие пальцы в глаза и сильно потер их, но когда он посмотрел снова, ничего не изменилось.
