Андрей Кокоулин - Дома как люди
— Ну, вот и все, — удовлетворенно заявил Эйглиц, втянув раструб в потолок. — Ника и Слава. Сейчас… Ага, полугодичная аренда. Может, хотите перекусить?
— Спасибо, мы только что позавтракали, — сказала Ника.
— О, Генрих расщедрился на завтрак? — удивился дом. — Это ново для него. Обычно он ведет себя как скупердяй. Морит своих людей голодом.
— Он предупреждал, что вы будете его всячески очернять, — сказал Славка.
— А как же иначе, если он заслужил? Тот еще, знаете ли, пройдоха. Вы сами, кстати, можете сейчас говорить про него, что думаете, он не слышит.
— Он, конечно, странноват…
— Ха! — громыхнул Эйглиц. — Он сумесшедший! Больной на всю крышу! Уж я-то за пятьдесят лет изучил его вдоль и поперек! Чаю?
— Мы бы еще хотели познакомиться… — начала Ника.
— А, с моими… э… жильцами? — спросил Эйглиц. — Конечно. Только Кэтлин на работе, а у Винни я сейчас спрошу. Он не особо жалует незванных гостей, — заговорщицки прошептал он. — Англичанин. Островитянин. Почти Робинзон.
Робот, шаркая по полу металлическими подошвами, медленно удалился. Ника со Славкой переглянулись.
— Чаю попьем? — спросил Славка.
— Ага, — кивнула Ника. — А то от этой пустыни у меня все в горле пересохло.
— И у меня.
Между тем слева дюны обрели прозрачность и протаяли в стеклянную дверь. За дверью металлически блеснуло, и навстречу молодым людям, споро перебирая кривыми ножками, выбрался толстый робот с поварским колпаком на круглой голове.
— Чай, чай! — восторженно закричал он. — Проходите, обслужу по высшему разряду!
Гибкие манипуляторы его приглашающе изогнулись. Славка ступил в кухню первый, Ника, держась за его руку, двинулась второй.
Здесь были джунгли.
В тропической зелени прятались плита и раковина, стол казался камнем, окно скрывал водопад, а вместо стен смыкались покачивающиеся стволы пальм. С листьев срывались капли, порхали какие-то радужной расцветки пичужки, то тут, то там из влажной темноты изучающе смотрели на гостей желтые или зеленые глаза.
— У вашего Генриха такого ведь нет, а? — гордо заметил Эйглиц. — Программируемое изображение, звуки, запахи. Весь мир вокруг! Это, конечно, не как у вас — по старинке.
Робоповар забежал в ворох азалий. Раздался звон посуды, шипение воды, бряцанье ложек. Поплыли, рассеиваясь, клубы пара.
На притворяющуюся камнем столешницу забралась ящерка. Ника потянула к ней палец, и ящерка угрожающе раскрыла широкий рот.
— Славка, как живая.
— Смотри, укусит еще.
— А вот и я! — появился с подносом робоповар. — Садитесь.
Славка с Никой подтянули стулья.
Стулья оставались стульями и среди джунглей выглядели сюрреалистично.
— Чай у меня замечательный, — сказал Эйглиц, пока повар составлял посуду с подноса — солонку, тонкостенные чашки, блюдце с сухарями. — Я привык, что у меня все замечательное, это у меня — ха-ха! — в электрической крови.
Славка заглянул в свою чашку. По поверхности густой, бледно-желтой жидкости плавало, искрясь, жирное пятно.
— Вы уверены, — спросил он, — что это замечательный-раззамечательный…
— Абсолютно! — не дал ему договорить Эйглиц. — Конечно, это не рецепт моей прабабушки. Ха-ха! Моя прабабушка была, наверное, собачьей конурой! А я уж не знаю в кого пошел. Но чай можете пить смело.
Ника поднесла чашку к носу.
— Молоком пахнет.
— Умничка! — обрадовался Эйглиц. — Именно молоком. И, собственно, чаем. И монгольскими травками. Превосходный энергетик.
Славка посмотрел на Нику и, осмелившись, отхлебнул. Ника прыснула в кулачок, видя, как медленно кривится его лицо.
— Здравствуйте, — сказали от двери.
Славка проглотил соленый чай и обернулся.
Виннипег Рэнсом стоял на пороге, словно это он, а не Славка с Никой были в гостях. Англичанин был высок и худ, на голове его торчала копна морковного цвета волос, удлинненное лицо казалось бледным и чуть ли не испуганным. Кисти рук он держал под мышками. На нем были простые серые брюки, футболка и жилетка в крупную клетку. Ника подумала, что это очень по-иностранному.
За спиной Виннипега ветер сдувал песок с дюн.
— О-ля-ля! — заговорил Эйглиц. — Вот и наш жилец! Ему-то мы приготовим традиционный английский чай.
Робоповар снова забрался в азалии.
— Я уже могу идти? — спросил Виннипег, задирая подбородок.
— Куда же? — удивился Эйглиц. — Поговорите хоть с молодыми людьми.
Виннипег несмело подошел к столу.
— Здравствуйте еще раз.
— Добрый день, — сказала Ника.
— Славка, — подал руку Славка.
— Виннипег, — пожал руку англичанин, но так легко, словно боялся обжечься. На лице его на мгновение возникла извинительная улыбка.
— Прекрасно! — воскликнул Эйглиц. — Видишь, Винни, это совсем не страшно.
Виннипег стеснительно дернул плечами.
Робоповар, подвинув его манипулятором, выставил на стол новую чашку, заполненную пахучим, лимонного цвета напитком.
— Пей, Винни.
— Я могу? — спросил англичанин, блуждая взглядом по джунглям.
— Ну что ты, конечно! — с некоторой укоризной сказал Эйглиц. — Не позорь меня перед гостями, ведь бог знает что подумают.
— Извините, — посмотрел на молодых людей Виннипег и взял чашку.
Пил он одновременно торопливо и осторожно, словно был измучен жаждой и не хотел пролить ни капли. По лицу его разлилось блаженство.
Славка подумал, что англичанин тип действительно странный, и дому приходится возиться с ним как с ребенком. А если еще и жена его…
— А вы где работаете? — спросил он.
Виннипег вздрогнул.
— Где я?… То есть, как… — забормотал он, ставя на стол пустую чашку. — Это сложно так сразу. Такой вопрос.
— Он пишет, — вздохнув, сказал Эйглиц.
— Пишу, — с энтузиазмом закивал англичанин. На лице его проявилось непонятное беспокойство.
— И о чем пишете? — спросила Ника.
— Как? — опять впал в ступор Виннипег. — О многом.
— Ну, это рассказы или пьесы? Может роман?
— Это роман, — сказал Виннипег.
— Пока это зарисовки, — поправил его Эйглиц. — Какие-то бытовые пустяки, обрывки разговоров, описания природы, окрестностей, невнятные мысли, которые, увы, сейчас нельзя связать в стройное повествование…
Пока дом говорил, морковная шевелюра англичанина обреченно клонилась все ниже и ниже.
— Конечно, — закруглился Эйглиц, — нам всем бы хотелось, чтобы из творческого хаоса родилось нечто. Но для этого кое-кому не хватает самоорганизации. В этом смысле, в смысле отдачи даже чай Виннипегу следует выдавать только авансом. Ха-ха!
