Сергей Герасимов - Дом на окраине
Она посмотрела на свою ладонь и пошевелила длинными пальцами.
– Да, мы действительно одинаковы, – сказала она вслух и посмотрела на акацию. Акация обнимала мертвый фонарь. Ей не было дела до Старухи.
Старуха вернулась в спальню, легла и скоро уснула. В эту ночь ей не снилось ничего.
– Сегодня ты можешь пойти на улицу погулять, – сказала она мальчику утром.
– Ты меня отпускаешь?
– Да. Делай что хочешь.
И мальчик ушел. Она набрала номер, вычитанный в рекламной газетке, и вызвала рабочих. Рабочие приехали часа через два.
– Эй, хозяйка, что прикажешь? – спросил тот, что постарше, и подмигнул.
Она не удивилась этому.
– Не зови меня хозяйкой, у меня имя есть.
– И как же тебя зовут? – спросил рабочий.
– Нина.
Имя лопнуло на языке, как пузырек.
Она уже на чувствовала себя Старухой. Сейчас ей подмигнул мужчина. И впереди было еще немало жизни.
– А по батюшке?
– Просто Нина.
– А что, просто Нина, нальешь?
– Налью.
Она налила и рабочие взялись за дело. Они сняли замки и продолбили пол в спальне. Нина помогала им отворачивать ковер.
Тот, что постарше, толкнул ее плечом и она толкнула его в ответ.
Потом подмигнула и рассмеялась.
– Зачем тебе долбить пол? – спросил рабочий.
– Пойдем, покажу.
Она провела его в подвал и вдруг уронила фонарь. Рабочий сжал ее так, что затрещали кости.
– Ты не то, что моя старуха, – прошептал он.
– А что, твоя так плоха?
– Толста стала очень и ленива.
– Сколько ей?
– Моложе тебя.
– А я, значит, лучше?
– А ты лучше, – сказал рабочий и сжал ее еще сильнее.
Темноту прорезал лучик и штукатурка посыпалась на их головы.
– Ах, чтоб тебя, – сказал рабочий и очень складно выругался.
В подвал вошел свет. Акация лежала на полу. Нина заметила, что на ее стеблях все же есть маленькие листочки.
Рабочие продолбили небольшую дырку и аккуратно обмазали ее цементом. В цемент они вмазали резиновую трубочку для полива.
Нина снова застелила ковер и без сожаления прорезала в нем дыру.
Она ждала вечера, но мальчик не вернулся. Еще через два дня из отверстия показался стебель. На нем были почки. Еще через неделю почки выбросили листья и подземное чудовище превратилось в обычное маленькое деревце.
Обыкновенная акация росла в теплой комнате всю зиму.
Впрочем, не совсем обыкновенная. На ней совсем не было шипов.
Наверное, шипы остались внизу.
Следующий вечер в честь себя самой Нина уже не проводила.
Ей было не до стихов. В начале лета у нее родилась дочь.
Первые месяцы девочка много болела, но потом окрепла.
Прошло еще полтора года. Нина вспомнила о почитателях своего таланта и разослала им письма. Был канун Нового Года.
Первой приехала графоманка. Она привезла четверых собственных поклонников.
– Это ваши поэтические внуки! – гордо объявила она.
Поэтические внуки скромно покивали головами.
– Эта женщина – наш новый Пушкин, – сказала графоманка, – точнее, ваш старый Пушкин – эта старая женщина, то есть еще совсем не старая.
Графоманка совсем запуталась в собственных словах.
Пришли и другие гости, почти все старые поклонники.
Маленькая Оленька в свои полтора года уже резво бегала по комнатам и не плакала, даже если спотыкалась. Она вполне прилично умела говорить и умела писать печатную букву «А».
Она так же знала наизусть несколько маминых стишков.
– А где у вас елка? – спросил кто-то из гостей.
– Сюда, – сказала Оленька.
– Не может быть, – сказала графоманка, – деревья не цветут зимой!
– Это секрет, – сказала Оленька, – наша елка всегда цветет зимой.
Она стала под акацию и прочла из маминых стихов:
Я – гулкий колокол, но – только ты звонарь.
Коснись меня и я начну звучать…
– Это, конечно, совсем не детские стихи, – объясняла графоманка своим поклонникам.
– Но мать тоже старовата для «коснись меня», – выразил мнение один из поэтических внуков.
– Она гений, а гений всегда молод, – сформулировала графоманка.
Внуки кивнули головами.
Оленька прочла еще куплет и остановилась. Поклонники зааплодировали. Девочка слегка покраснела и улыбнулась замечательной невинной улыбкой.
– Как пахнет цветами! – сказал один из поклонников. – Дерево действительно живое.
