Андрэ Нортон - Рассвет 2050 года. Брат теней
Из листьев донеслось стрекотание побеспокоенных кузнечиков, мимо прожужжала оса. Лура тронула лапой какой–то предмет, лежавший прямо на пороге. Он откатился в сумрак помещения, и они зашли внутрь. Форс остановился и провел пальцем по бронзовой дощечке:
«ПЕРВЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ БАНК ГЛЕНТАУНА».
Он вслух прочитал эти слова, и его голос глухо разнесся по длинному помещению, через пустые, похожие на клетки ячейки, установленные вдоль стены.
— Первый Национальный Банк, — повторил он. А что такое банк? Он имел лишь смутное представление об этом — что–то вроде склада. А Глентаун… наверное, это название мертвого города.
Лура снова нашла свою круглую игрушку и покатила ее по потрескавшемуся полу. Та ударилась об основание одной из клетушек прямо перед Форсом. Круглые глазницы обвиняюще уставились на него из полурассыпавшегося черепа. Он остановился, взял его и поставил на каменную полку, подняв густым клубком пыль. Кучка монет покачнулась и полетела во все стороны, металлически позвякивая.
Здесь было множество монет — на всех полках клетушек. Форс зачерпнул одну горсть и осыпал себя ими, чтобы поразвлечь Луру. Никакой ценности они не представляли. Какой–нибудь кусочек хорошей нержавеющей стали стоило бы взять с собой — но не эти монеты. Сумрак помещения начал угнетающе действовать на него — куда бы он ни поворачивался, он чувствовал на себе взгляд пустого черепа. Форс вышел на улицу и позвал Луру.
В центре города было сыро. Воздух, хранивший слабый привкус древнего тлена, смешивался здесь с более свежим запахом сгнившего дерева и палой листвы. Он сморщил нос от этой вони и пошел дальше по разрушенной улице, перепрыгивая и перелезая через кучи булыжников, направляясь к реке. Если он собирается идти прямо к цели, которую обозначил на карте его отец, то ему каким–то образом придется перебраться через реку. Он–то без труда сумел бы переплыть этот поток коричневой воды, все еще мутной от грозы, но он понимал, что Лура по доброй воле вряд ли рискнет лезть в воду вместе с ним, а он, разумеется, не собирался бросать ее.
Форс двинулся на восток вдоль берега. Он подумал о плоте, но пока что ему следует убраться подальше от этих развалин и лишь затем искать деревья, из которых он смастерит плот. И он уже злился на себя за эту потерю времени.
Светило солнце, бросая ослепительные лучи света на воду. Достаточно было повернуть голову, чтобы увидеть подножия холмов, за которыми голубели высотки, откуда он пришел. Но лишь однажды он бросил взгляд назад — все его внимание было приковано сейчас к реке.
Полчаса спустя он обнаружил находку, которая избавила его от нескольких часов изнурительного труда. Острый разрыв берега обозначил узкую бухточку, которую после весеннего половодья наполнила вода. Теперь она была наполовину забита плавником, начиная от огромных бревен и кончая хрупкими, высохшими веточками, которые он мог бы сломать двумя пальцами. Нужно было только выбрать нужные ему.
К полудню он построил плот, грубо сработанный, конечно, не предназначенный для долгого плавания, но они смогут переплыть на нем реку. Лура попыталась возразить, как же глупо доверить свою жизнь такой хлипкой платформе. Но, когда Форс решительно шагнул на плот, Лура последовала за ним, проверяя лапой прочность каждого бревна, прежде чем перенести на него весь свой вес. И, когда кошка со вздохом уселась на задние лапы ровно посередине плота, Форс с силой навалился на шест и оттолкнулся. Ему пришлось бороться с постоянными попытками этого ненадежного средства передвижения, кружиться. Однажды шест угодил в илистую отмель, и он едва не свалился в реку. Соленый пот щипал его губы и обжигал покрывшиеся волдырями ладони. Он видел, что они, хотя поток и относил их дальше вниз по течению, неуклонно приближаются к противоположному берегу.
К тому же от жарких лучей солнца, отраженных от поверхности воды, их стала мучить жажда, и Лура тихо, жалобно мяукала весь последний час. И все же она достаточно привыкла к новому способу путешествия, чтобы привстать и внимательно следить за взметнувшейся над водой рыбой, желающей проглотить зазевавшуюся муху. Однажды они проплыли мимо останков чего–то, кажется, лодки, и дважды — мимо опор давно исчезнувших мостов. До Взрыва это был густо населенный район. Форс попытался представить, каким же выглядел этот край — тогда, когда тут процветали города, дороги были забиты транспортом и по этой реке плыли лодки…
Поскольку течение увлекало их на восток, куда он сам стремился, то он не старался слишком быстро достигнуть противоположного берега. Но когда кусок их ненадежного плота внезапно оторвался от основной части, он понял, что подобная беспечность может привести к серьезным неприятностям, и заработал шестом, чтобы вырваться из течения и достичь берега. Вдоль реки тянулись обрывы, на которые очень сложно было бы взобраться, и он с беспокойством принялся выискивать какую–нибудь бухточку или песчаную отмель, где бы можно было бы без труда высадиться.
Ему пришлось довольствоваться маленькой выемкой, где берег обвалился и два дерева образовали небольшую преграду. Ему с огромным трудом удалось подвести плот к ним. Ударившись о преграду, плот задрожал под напором воды, но остался на месте. Лура не стала ждать, а тут же одним прыжком перескочила на твердую опору древесных стволов. Подхватив вещи, Форс последовал ее примеру. И как раз вовремя: в тот же миг плот развалился на куски, которые понесло течение дальше.
С трудом взобравшись вверх по вязкому глинистому берегу, они снова оказались на открытой местности, поросшей высокой травой, местами разрываемой пыльными пятнами кустарников и рощами молодняка, снова покрывшими старые поля. Впрочем, дикая природа еще не до конца завоевала эту землю, веками обрабатываемую плугом.
Лура дала ему знать, что прошло много времени с момента последней их трапезы, и она собирается позаботиться об их припасах. Она пересекла нечеткую границу древних полей с мрачной целеустремленностью в каждой складке своего грациозного кошачьего тела. Из–под ног ее выпорхнула куропатка, и повсюду бегали кролики, однако она, с презрением проигнорировав такую мелкую дичь, двинулась дальше, опережая Форса на половину поля, к склону, поросшему деревьями, почти настоящим лесом.
На полпути она остановилась, и кончик ее хвоста задрожал. На несколько секунд меж ее зубов показался красный язык. А затем она снова исчезла, скрывшись в высокой траве, столь же бесшумно и легко, как ветер. Форс отступил в тень ближайшего дерева. Лура вышла на охоту, и он не должен был ей мешать.
Он вглядывался в колыхавшуюся траву. Похоже, это была какая–то невысокая зерновая культура, еще не созревшая: колос у нее только сформировался. По голубому небу медленно передвигались небольшие белые облака, словно грозовые ветры никогда не разрывали их, хотя у его ног лежала ветка, сломанная вчерашним ветром.
