Игорь Козлов - Подкова на счастье
— Здравствуй, мудрейший! — услышал Одиссей таинственный голос.
— Кто говорит со мной? — удивился герой.
— Это я! — Жеребец подошёл совсем близко.
Одиссей увидел его большие, умные, наполненные мерцающей влагой глаза и сразу всё понял.
— Ты… кентавр? Я слышал, что у царя Приама живёт табунок Хиронитов. Но думал, это легенда, глупая людская молва.
— Нет. Это правда. Когда твои предки стали избивать нас, мы бежали на край света. Народ Трои приютил остатки нашего племени и принял наши законы.
— Какие такие законы? — раздражённо махнул рукой Одиссей.
— Живи в согласии с Природой. Бери от неё по мере нужды — не более. Десятый год вы атакуете Трою. И всё напрасно! Нет голода, жители полны сил… Как ты думаешь, почему?
— Боги отвернулись от нас, — угрюмо ответил герой.
— Возможно… — усмехнулся кентавр — Но ты посмотри, как построен город. Со стороны моря его прикрывает стена, спиной прислонился к обрывистому хребту Иды. Горные ветры продувают улицы, неся им прохладу. В лесах на склонах полно дичи. По крутым тропам союзники везут нам хлеб. Нет, измором не взять. Однако пришёл я посланником мира.
— Гордая Троя сдаётся? — злорадно спросил Одиссей.
— Нет. Царь Приам просит вас уйти.
— У него, наверно, помутился разум? Предлагать такое героям!
— Пятый день горят у вас погребальные костры. Воины, ушедшие в царство теней, не в бою пали. Их косит "чёрная смерть".
— Аполлон пустил на нас свои ядовитые стрелы.
— Нет. Ваш лагерь окружён нечистотами, грязью. "Чёрная смерть" зародилась здесь, среди вас. Но она не знает границ. Ей не страшны крепостные стены. Рано или поздно она проникнет в Трою. Начнётся великий мор! Он уничтожит и вас, и нас!
Задумался хитроумный Одиссей: истину сказал кентавр. И только обида-злоба горьким комом стояла в горле, мешала её признать.
— Верните нам прекрасную Елену, жену базилевса Менелая, и мы покинем Трою.
Снова усмехнулся кентавр, тряхнул головой.
— Ты же знаешь, мудрейший, Елена полюбила Париса и последовала за ним по зову сердца. Разве женщина не вправе выбирать себе мужа? И потом — для войны это повод. Вам нужны богатства Трои. Разве не так?
— А если и так! — с отчаянием крикнул Одиссей. — Мы разорились в этом походе! Пусть Приам поделится своими сокровищами!
— Он приносит вам щедрую жертву — дарит меня.
Засмеялся Одиссей, вскинул руки, хлопнул себя но коленям.
— Ох, рассмешил! Один, даже говорящий конь — это ещё не добыча! — И снова захохотал.
— Откуда у трояицев столько металла: красной меди, серого железа, жёлтого золота?
Одиссей сразу умолк. Он уловил силу в словах кентавра.
— Откуда?
— Ласточка ощущает приближение грозы. Лягушка — воду. Собака — любой запах. Я чувствую мегалл, спрятанный под землёй. Слышал сказку про коня золотое копыто? Так это правда… Я поплыву с вами и укажу, где в стране данайцев лежит металл. Его много — хватит на всех!
И вдруг Одиссей оцепенел — в голову пришла яркая, беспощадная мысль.
— Хорошо! Я согласен! — звонко воскликнул он. — Люди, возьмите коня! Свяжите ему ноги! Глаз не спускать…
Розовый свет зари разлился по окрестным холмам. И стражники, стоявшие на стенах Трои, увидели, что противник исчез. Там, на берегу, где чернела цепь данайских кораблей, теперь было пусто. И только на краю моря высился огромный деревянный конь, украшенный гирляндами цветов.
Быстро летела молва по городу. Все жители выбежали за ворота. Покинутый, стан был завален кучами мусора. Жилища вождей полуразрушены, сорваны двери и тростниковые крыши. На отмели лежали брёвна — подпорки судов. Глубокие борозды тянулись от них к воде.
Возбуждённая толпа подошла к фигуре коня. На его боку была сделана надпись: "Этот дар приносят Великой Природе уходящие данайцы".
— Радуйтесь, дети мои! — воскликнул старый Приам. — Доблестный кентавр Актеон смог посеять семена мудрости в головы наших врагов. Они вняли совету разума и оставили нам свой знак!
По приказу царя троянцы прикатили дощатый помост, на таком перевозят камни для построек. Дружными усилиями установили на него коня. Ухватившись за пеньковые канаты, они повезли тележку к городу, установили на площади перед храмом богини Афродиты.
Целый день веселились здесь люди. Они пели, смеялись, пили вино, поднимая здравицы в честь подвига славного Актеона.
А в недрах коня, обливаясь потом, стоял Одиссей с горсткой головорезов. Коварный герой ждал своего часа.
И вот наконец жаркое светило скрылось за острые вершины Иды. Потускнел закат, потянуло желанной прохладой. Троянцы стали расходиться по домам.
Крепко спят утомлённые радостью жители несчастного Илиона. Не ведают, что к городу тайно подходят враги.
Как призрак, выскочили из мрака Одиссей и его воины. Хрипит стража, перебитая острыми мечами. Со скрипом открываются тяжёлые ворота.
Под звуки боевых труб нескончаемым потоком врываются данайцы в город. Багровые языки пламени ползут по улицам. Полунагие, почти безоружные троянцы пытаются вступить в битву, но падают мёртвыми на залитую кровью землю.
Горит! Горит красавица Троя! Ликующие победители тащат добычу…
Стоит на палубе данайского судна опутанный кентавр Актеон. Сочатся слезы из его глаз. Горе грызёт душу. Благородный замысел обернулся страшной бедой.
Поднял вверх голову кентавр, протяжно заржал.
— Проклинаю! Проклинаю этот мир! Этих жадных двуногих тварей, разрушающих всё на своём пути!
Рванулся, бросился за борт корабля…
Джон Мортинер Треверс первым пришёл в себя. Он лежал на земле, уткнувшись лицом в траву. К нему бежали охранники, потрясая оружием.
— Хозяин! Хозяин! Что он сделал с вами?
— Назад! — истошно крикнул Джон. — Не сметь!
Громилы, как вкопанные, замерли на месте.
Джон приподнялся на локтях, смахнул капли со лба.
— Как страшно… Неужели всё так и было?
— Да, — подтвердил Патрик. — Похлопай по щекам моего юного друга. Он, кажется, в обмороке.
Треверс распорядился принести воды. Смочил Никите виски, плеснул за шиворот. Наконец Зеленков открыл глаза.
— Патрик, я не хочу больше этого видеть, — взмолился мальчик. — Не мучай меня!
— Нет. Нужно знать… — тихо произнёс Треверс и, обращаясь к кентавру, спросил: — Скажи, а это… про "золотое копыто"? Это правда?
Патрик помедлил с ответом. Казалось, ему не хотелось говорить, но он всё-таки решился, мотнул гривой и сказал:
— Да, правда.
В глазах Джона затрепыхало холодное, жестокое любопытство.
— И ты можешь указать, где лежит золото? Даже на моём острове?
