Глеб Голубев - По следам ветра
- Тю, тю, сказился, - сказала девушка и звонко расхохоталась. - Да откуда у голого человека паспорт? Где он его держать будет?
Засмеялся неуверенно и парнишка в тельняшке. Но Петр был неумолим, хотя и смутился немного.
- Я порядки знаю, на фронте в разведке был, - сказал он. - Вот доставлю в комендатуру, там пощупают, что это за рыбка.
- Да что вы меня за диверсанта принимаете, что ли? - возмутился я. - Мы же археологи, здесь работаем. Вон и катер наш стоит.
Они все трое послушно посмотрели в ту сторону, где виднелся наш экспедиционный катерок.
Петр, сунув в рот два пальца, по-разбойничьи свистнул, потом, сложив рупором ладони, громко закричал:
- Эге-ге-гей! На катере!
На катере тоже закричали в ответ и замахали белым флажком. Через минуту он снялся с якоря и двинулся в нашу сторону.
- Сейчас проверим, какой ты археолог, - уже мирно сказал Петр и лукаво подмигнул мне единственным глазом.
- А что же вы там ищете, под водой-то? - спросил паренек в тельняшке.
Постукивая от холода зубами, я коротко объяснил, что мы ищем здесь остатки затопленных древних городов и амфоры, которые могли бы нас навести на след затонувших греческих кораблей. Слушали они меня внимательно, но не очень поверили, потому что, когда я кончил, Петр подозрительно посмотрел на меня, потом на приближающийся катер и буркнул:
- Какие тут города под водой? Так, сказки одни. Я тут сызмальства рыбачу, все дно, как полы в своей хате, знаю. Какие уж там города...
- А может и правда, - вступилась девушка. - Вот в Тамани, гуторят, что-то нашли...
- А что это за амфоры такие? - перебил Егор. Я снова начал терпеливо объяснять, что в этих глиняных сосудах древние греки хранили и вино, и масло, и даже зерно. (Вот каким стал специалистом!) Для наглядности я попытался нарисовать в воздухе очертания амфоры с заостренным донышком и длинной горловиной. Все трое следили за моим пальцем...
Мы так увлеклись, что не сразу заметили: катер с выключенным мотором уже покачивался рядом с нами. Я вздрогнул, когда раздался голос Светланы:
- Полюбуйтесь, он тут лекции читает. А мы его на дне ищем...
- Козырев, потрудитесь объяснить, что с вами произошло? - строго спросил Василий Павлович.
- Да он в сетку нашу запутался, - ответил вместо меня Петр. - Распугал нам всю рыбу, рассказывает невесть что. А вы кто же будете?
- Мы археологи, научная экспедиция из Москвы. А я руководитель, Кратов моя фамилия.
- Очень приятно познакомиться. А моя фамилия Созинов, Петр Трохимович. Я тут вроде за бригадира.
Он явно чувствовал себя виноватым, старался не смотреть в мою сторону и незаметно ногой заталкивал под лавку тот самый багор, которым хотел встретить меня. На дне лодки билось несколько крупных рыбин - все, что по моей вине осталось от улова. Взяв две из них за хвосты, Созинов сказал:
- Вот, товарищ руководитель, примите рыбацкий подарочек. На уху хватит.
- Что вы, что вы! - замахал руками . Василий Павлович.
Но Созинов, не обращая на это внимания, ловко Перебросил рыбу на катер.
- Какая с той рыбы уха! - набросилась вдруг на него девушка-рыбачка. Постыдился бы показывать людям, а не то что дарить. Вы его не слухайте, товарищ Кратов. А лучше приходите к нам вечером на стан - вон у той хатки. Мы вас настоящей ухой угостим.
Мы запустили мотор и отправились домой.
- А теперь, Козырев, объясните нам толком, что же все-таки произошло? спросил Кратов, когда рыбачьи лодки остались за кормой.
- Да вы же слышали, Василий Павлович, запутался в сети, - неохотно сказал я.
- А почему вы не воспользовались кинжалом? Почему вы заставили всех волноваться и не отвечали на сигналы?
- Да он потерял его, - весело сказала Светлана. - Посмотрите, у него на поясе .пустые ножны болтаются, а кинжала нет и в помине.
Испепелив ее презрительным взглядом, я рассказал честно, как потерял кинжал.
- Растяпа, - поспешил вмешаться Аристов. А Кратов покачал головой и сказал:
- Козырев, Козырев, что мне с вами делать? Вроде взрослый уже человек, а ведете себя как мальчишка. Когда вы поймете, что у каждого из вас только одна жизнь и глупо рисковать ею без толку? Придется отстранить вас на некоторое время от погружений. А всем остальным приказываю перед спуском в воду проверять друг у друга снаряжение. При. малейшей неисправности погружение отменю.
До самого причала добирались молча. Молчали и за обедом. А после обеда я забрался в палатку и притворился спящим. Разговаривать ни с кем не хотелось. Я чувствовал себя обиженным: еще бы, пережить такую опасность и в благодарность получить выговор. Но еще обиднее будет, если Кратов выполнит свою угрозу и отстранит меня от погружений. А я уже знал, что в таких случаях он тверже гранита.
Не пошел я вечером и к рыбакам, хотя Светлана пыталась вытащить меня за ноги из палатки. Признаться, пойти мне хотелось. Я любил слушать рассказы Василия Павловича. О событиях древней истории и жизни греческих городов он умел говорить так, словно сам был очевидцем.
Все ушли веселой гурьбой, даже Шарик, а я остался сторожить лагерь. Когда голоса затихли вдали, я вылез из палатки, насобирал сухого бурьяна, и развел костер у самой воды. Пламя жадно охватывало стебли, и они с треском корежились и разбрасывали искры.
Лежа у костра, я читал о древних городах, которые некогда стояли на этих берегах, об отважном Савмаке, поднявшем две тысячи лет назад восстание рабов Боспора, о жестоком и хитром царе Митридате, который захватил Савмака в плен, а затем казнил его.
Этот Митридат был отчаянным авантюристом. Прежде чем стать царем, он долго жил в изгнании, странствуя с караванами по разным странам. Еще в юности он выучил двадцать два языка! А потом, заточив в темницу родную мать, захватил Понтийский престол и начал завоевывать страны одну за другой, В конце концов он прибрал к рукам и Боспорское царство. Его империя, раскинувшаяся по берегам Черного моря, сорок лет угрожала Риму. Даже такие полководцы, как Помпей и Юлий Цезарь, долго не могли перехитрить Митридата.
Потом им все-таки удалось разбить его, и Митридат убежал сюда, в Пантикапей. Против него поднял мятеж его собственный сын. Митридат заперся в крепости и отбивался до последнего. А когда понял, каким будет исход битвы, принял яд. Но яд на него не подействовал. Он всю жизнь боялся, что его отравят враги, и ля профилактики принимал разные яды маленькими порциями, постепенно приучая к ним организм, вырабатывая в себе иммунитет, что ли, как сейчас говорят. И это ему действительно удалось. Но зато, когда он решил покончить с собой, яд оказался бессильным против его организма!
И тогда Митридат приказал самому сильному из своих телохранителей заколоть его кинжалом. Наверное, тот сделал это с удовольствием...
