Ариадна Громова - Кто есть кто (фрагмент)
- "Не шути с женщинами: эти шутки глупы и неприличны!" - машинально пробормотал я. - А потом?
- Да потом он ушел, вот и все! - почти грубо сказала Нина. - Так как же ты объясняешь слова Аркадия и вообще все это?..
- Понятия не имею, что все это значит! - ответил я и, чувствуя, что Нину этот ответ не удовлетворяет, даже злит, торопливо забормотал: - Ну, то есть ты понимаешь, Нин, я ни о чем таком не знаю... Мы же с ним за последнее время, сама знаешь, как-то не совсем... Если б я хоть видел его после этого разговора, а то...
- ...а то ты ушел в пять часов, и все! - почти издевательским тоном закончила Нина.
- Ну да! - беспомощно подтвердил я, - А что же было делать, когда он меня, я ж тебе говорю, прямо выгнал из лаборатории? И потом, ты знаешь, я как-то не вижу ничего особенного в этом вашем разговоре. У нас с ним еще и не такие разговоры бывали! Он иногда, если о чем-нибудь другом думает, жуткую чушь несет, совершенно ни к селу ни к городу что-нибудь ляпнет...
- С той только разницей, - холодно констатировала Нина, - что после тех разговоров он оставался жив и здоров!
Сказав это, она вдруг резко повернулась и ушла, а я стоял и смотрел ей вслед, тщетно силясь сообразить, что же произошло - с ней, с нами, со мной...
Линьков начинает следствие Линьков сидел в маленькой светлой комнатке отдела кадров и беседовал с Эдиком Коноваловым, кадровиком.
Вид у Эдика был ослепительный. До голубизны белая нейлоновая сорочка, надвое расчерченная узким темно-красным галстуком, искрилась на его широченной груди, отлично отглаженные брюки острым углом нависали над немыслимо шикарными сандалетами, и весь он сверкал м излучался.
- Так вот они и живут! - с победоносным презрением сказал Эдик, рассказывая про институт. - Сидят, как пни, в лабораториях, и ни тебе свежего воздуха, ни движения. А что в результате получается?
- Все же научная работа, - пробормотал Линьков, - день ненормированный.
- А я о чем и говорю: что ненормированный! - Эдик возмущенно хмыкнул.Был бы нормированный, так и порядок навести ничего бы не составляло. А так... - Он махнул рукой и сказал уже более спокойно, с деловой интонацией: - Значит, такое дело: конкретных соображений по данному вопросу у меня не имеется, но что я вам посоветую - это прощупать кое-кого из институтских. В первую очередь, конечно, Стружкова. И эту... Нину...
- Какую Нину? - с некоторым интересом спросил Линьков, увидев, что ясные глаза Эдика при этом имени словно бы замаслились.
- Да Берестову Нину! У вас до нее что, руки еще не дошли? - удивился Эдик. - Нет, я вам точно советую! Неувязочка по личной линии тут получилась все же крепкая! Дружба дружбой, а как до женщины дошло, так и дружбу в сторону...
- Вы хотите сказать, что Левицкий и Стружков поссорились из-за Берестовой? - спросил Линьков, неодобрительно морщась.
- Нет, поссориться они вроде не поссорились, - хитро улыбаясь, возразил Эдик. - Народ все же культурный, морду бить друг другу воздержатся. Но если в корень посмотреть, - люди они или не люди?
- Допустим, что люди, - сказал Линьков, - и что же тогда?
- То есть как что? - удивился Эдик. - Да случись такое с кем хочешь, хотя бы и с вами! Значит, у тебя девушку из-под носа уводят, а ты стой и глазами хлопай, если он тебе друг?! Вот вы бы, к примеру? А?
- Я для таких примеров как-то ее подхожу, - осторожно ответил Линьков.
- Ну да, вы же представитель закона! - сообразил Эдик и даже причмокнул от огорчения. - Но я бы все равно нашел выход из положения! - пообещал он, поиграв мускулами. - А тем более Ниночка Берестова! Это такой кадр - н-ну!
Только она приземлилась в расчетном отделе - и сразу у всех там какие-то дела образовались! По два-три захода в день проделывали буквально все, включая женатиков! Ну, потом Левицкий около нее на постоянную прописку определился - тут уж прочие добровольцы сникли. Левицкий, он вообще-то... - Эдик одобрительно покивал, - он в этих делах ничего, разбирался. Не то, чтобы слишком, этого не скажу! Он даже чересчур принципиальный был насчет работы. Как у него просвет образуется, так, глядишь, он себе новенькую закадрит, и всегда не что попало, а выберет на самом высоком уровне! А начнется опять у них запарка, засядет он в свою лабораторию намертво - и все, никаких девушек. Тоже, конечно, ненормальность, я считаю! Гармонично надо жить, верно?
- Но если Левицкий так несерьезно относился к девушкам, то, может, он вообще не ссорился со Стружковым? - вяло проговорил Линьков.
Эдик подумал, энергично морща загорелый лоб.
- С одной стороны, вроде и правильно... Но только с Ниной Берестовой тут дело другого рода. Внешние данные - это само собой. Но у нее характер твердый! Волевая девушка, - одобрительно сказал Эдик, - я таких ценю! Ну, и все же совместная работа, общие интересы, коллектив...
- Коллектив тоже действует? - меланхолически осведомился Линьков.
- А что ж вы думаете, и коллектив... Но лучше уж вы с Берестовой побеседуйте...
Линьков пересек коридор, ведущий к выходу, повернул за угол и, вздохнув, взялся за ручку двери с табличкой "Расчетный отдел".
Огромная комната, почти зал, была надвое перегорожена серой громадой вычислительной машины. Вдоль стен ютились небольшие подручные машины, тянулись панели с окнами осциллографов над рядами сверкающих клавиш.
Работало здесь не меньше дюжины девушек, и все они наперебой закричали, что Берестова вышла и сейчас придет. Линьков решил было подождать ее здесь, но девушки так откровенно глазели на следователя, так активно пересмеивались и перешептывались, что он минут пять покрутился на стуле, делая вид,что изучает записи в своем блокноте, а потом не выдержал.
- Пойду пока по другим делам, - злгробным тоном сообщил он. - Если встречу Берестову, как мне ее распознать, не подскажете?
- Она высокая... Волосы темные... - все так же наперебой защебетали девушки.
- Белый свитер, синяя юбка...
А рыженькая малышка, продолжая бойко стучать по клавишам перфорирующего устройства, похожего на швейную ножную машину, пропищала:
- Да вы ее сразу распознаете! Это ж Берестова, а не кто еще!
Оказалось, что рыженькая права. Линьков увидел Нину Берестову сразу, как вошел в коридор, - и сразу понял, что это и есть Нина Берестова, а не кто еще. Не понадобилось даже замечать, что на ней белый свитер и синяя юбка. А волосы были, может, и действительно темные, темно-каштановые, что ли, но они сверкали, отливали золотом, бронзой, черт те чем в лучах солнца, наискось пересекавших просторный коридор. Девочки, наверное, точно обрисовали, и Нина была высокая, - но долговязому Линькову она показалась... ну, точь-в-точь такой, какой следует быть девушке. Линьков до сих пор как-то не задумывался над тем, существует ли идеал девушки, по крайней мере для него самого, но сейчас отчетливо понял: да, существует.
