Генрих Альтов - Угол атаки
Итак, пришло лето, а мы все еще возились с «Черепахой». Казалось бы, простое дело — установить баки. Так вот, баки установлены, и вдруг обнаруживается, что забортная вода заполнит их всего на одну треть: баки высокие, они выше уровня воды, а вода сама собой наверх не пойдет. Ужас: надо делать новые баки — низкие и широкие, их негде будет разместить и, следовательно, корпус тоже надо делать заново…
Выручила нас «Занимательная физика» Перельмана. Там описывалось как набирают воду скоростные поезда: вдоль рельсов устраивают канал с водой, с паровоза опускают трубку, загнутую вперед; чем быстрее движется поезд, тем выше поднимается по трубке вода. Мы тоже вывели изогнутые трубки за борт, навстречу потоку воды. Вообще, «Занимательная физика» очень часто нам помогала. И вот однажды наступил день, когда все оказалось сделанным, установленным, привинченным, покрашенным. Мы даже растерялись: все готово, стоишь и не знаешь, что теперь делать. Сергей Андреевич, оглядев «Черепаху», сказал: «Ничего не получится», — и распорядился покрасить дюзу. Огромная дюза, похожа на раструб старого граммофона, почти на полметра выступала из кормы. Дюзу мы покрасили черным лаком, хотя лак все равно должен был сгореть, когда начнет работать двигатель и дюза раскалится.
— Будет работать двигатель или нет, еще неизвестно, — сказал Сергей Андреевич. — А все должно блестеть. Завтра проведем испытание. Есть один тихий пруд в парке.
На следующий день «Черепаху» погрузили на трехтонку, обвязали веревками и повезли в парк. Прохожие останавливались и смотрели на диковинную машину. Мы стояли в кузове, наслаждаясь всеобщим вниманием. Жаль, что Дина уехала на лето и не видала нашего великолепного марша по городу.
За неделю до отъезда Дина подарила мне «Таинственный остров» Жюля Верна. Издание было шикарное — в тисненом переплете, с отличными рисунками. Раньше Дина не давала эту книгу даже на время. Я спросил, не нужен ли ей ацетон или еще что-нибудь. Она ответила, что ничего не нужно. В тот вечер мы немного погуляли по приморскому бульвару. Я пыталс говорить о «Черепахе», но Дина слушала как-то рассеянно. Вообще, она сильно изменилась за последние месяцы. Теперь Яшка говорил, что она — из лирики А. С. Пушкина. Иногда она казалась мне совсем незнакомой. Словно она немного старше меня. Или я немного старше ее (все-таки в ракетной технике она ничего не понимала!). Мы уже уходили с бульвара, когда она захотела, чтобы я сорвал ей цветок, и показала на олеандровый куст в середине большой клумбы. Этих олеандровых кустов было везде полным-полно — и на бульваре и на улицах. Но Дине вопреки всякой логике понадобился цветок именно с той клумбы. Цветок я сорвал, а потом нам пришлось удирать от сторожа. Нет, все-таки я был немного старше Дины…
Так вот, мы привезли «Черепаху» к пруду, сняли ее с грузовика и торжественно опустили на воду. Она не утонула, наша «Черепаха»! Для корабля, построенного по «Занимательной физике» и «Занимательной механике», не утонуть — это уже очень много. «Черепаха» прекрасно выглядела на воде, это признали все — и Сергей Андреевич, и Николай Борисович, и ребята, которые приехали с нами. Первое испытание мы давно решили провести вдвоем, чтобы не было обидно ни Яшке, ни мне. Мы с трудом втиснулись в тесную кабину. Я сидел у Яшки на коленях. Карбида Николай Борисович разрешил взять совсем немного, мы засыпали его в один бак. Тем временем ребята под руководством Сергея Андреевича привязали «Черепаху» к дереву, стоявшему у самой воды. Инструкци у нас была четкая: включить мотор и, как только он начнет работать, сразу выключить.
— Быстрее, — торопил Яшка, — все уже спрятались, давай воду, ты мне колени отсидел.
Я открыл кран, и в баке начал шипеть карбид. Мы смотрели на приборную доску, на единственный работающий прибор — манометр, который показывал давление ацетилена в баке. Стрелка медленно, словно нехотя, ползла к цифре «2». Яшка ерзал подо мной, он никак не мог дотянутьс до пускового крана. Наконец, он открыл кран, газ пошел в камеру сгорания, стрелка манометра сразу замерла. Я включил рубильник системы зажигани и…
…и ничего не произошло.
Я слышал как плещется вода за бортом, как шипит карбид в баке и потрескивает что-то в блоке зажигания.
— Дела… — растерянно произнес Яшка.
Больше он ничего не успел сказать, потому что возник быстро нарастающий скрежет. За две-три секунды скрежет окреп, он стал нестерпимым — и ахнул взрыв.
Я почувствовал, как затрясся корпус «Черепахи», и мгновенно представил себе тонкие ребра-шпангоуты и еще более тонкие планки, соединяющие шпангоуты, и совсем тонкую фанерную обшивку. Я представил себе, на чем все это держится, ведь мы экономили каждый гвоздь, чтобы выиграть в весе… Я схватился за рубильник и дернул его вниз, отключая зажигание.
Мы вылезли из кабины, еще не понимая, что, собственно, происходит и можно ли считать испытания удачными. Но ребята на берегу орали от восторга, и наши сомнения тут же рассеялись. Все наперебой рассказывали, как здорово бабахнул двигатель и какое огромное пламя вырвалось из дюзы. Сергей Андреевич сказал: «Шуму много… уже хорошо». А Колба расспрашивал про давление ацетилена в баке: сколько было до пуска, сколько после пуска. Словом, испытание прошло успешно, мы все больше и больше укреплялись в этой мысли. Один взрыв — и так здорово! А ведь можно набить карбидом все баки, можно поднять давление газа в баках до пяти атмосфер — тогда взрывы сольются в сплошной рев, и «Черепаха» стремительно полетит вперед…
Сергей Андреевич сказал, что завтра привезут отборочную комиссию из Дома пионеров и, если все пройдет хорошо, «Черепаха» получит направление на выставку. А пока надо ставить палатку и дежурить до утра. Сергей Андреевич забрал ребят и уехал. Мы остались вчетвером: Колба, Яшка, Витька и я.
Ужинать мы пошли в кафе, поручив Витьке караулить «Черепаху» и высматривать шпионов. После ужина Колба лег спать в палатке, а мы, накормив Витьку пирожками, отправились бродить по парку. У парашютной вышки и тиров толпился народ. На танцплощадке гремела музыка. Мы понаблюдали из-за ограды, как танцуют. Яшка сказал, что вообще-то надо освоить западные танцы. Я решительно возражал: кому нужны, эти танцы? Взрослые люди топчутся на пыльной площадке, выламываются друг перед другом, смешно! А сколько времени на это уходит, страшно подумать…
Мы прошли на эстраду, там было интереснее, выступали иллюзионисты, жонглеры. Возвращались напрямик, по безлюдной и плохо освещенной аллее. В самом ее конце стоял фанерный щит с картой Испании. Война в Испании кончилась еще в прошлом году, о карте, наверное, просто забыли. Краски на ней выгорели, местами их смыл дождь. Но все-таки было видно, как изогнутые стрелки нацелились на Мадрид и Барселону. Мы долго стояли у карты. Если бы мы знали, что через год эти хищные стрелки потянутся к Минску, Смоленску, Москве…
