Владимир Ильин - Жизненно важный орган
Кемарский мученически вздохнул: мол, тяжело, когда до собеседника доходит как до жирафа.
- Ты мне сколько трупов сегодня собирался передать? - деловым тоном спросил он.
- Восемь, - растерянно произнес Дейнин. - Тебе что, Белла не давала мой список?
- Давала, давала! - сказал, словно отмахнулся, Кемарский. - Но это в теории, друг мой Ярослав... А по факту их оказалось семь! У вас там что, нелады с арифметикой? Или вы в последний момент решили одного помиловать? Короче, разбирайся сам, но полчаса назад Зарубина сдала мне только семерых!
- Как - семерых? - тупо удивился Дейнин. - Подожди-ка, подожди... Ты можешь продиктовать мне номера тех, которых она тебе принесла?
Он перехватил поудобнее карандаш и принялся писать в столбик под диктовку собеседника.
Потом глянул в сводную таблицу.
Действительно, номеров в списке было семь, а не восемь, и среди них не хватало сто восемьдесят пятого.
- Ты можешь мне хоть что-то объяснить, Слава? - устало поинтересовался Кемарский.
Дейнин с досадой швырнул карандаш на стол.
- Завтра, Юра, - пообещал он в трубку. - Сейчас разберусь, а завтра перед тобой отчитаюсь.
И с досадой бросил трубку.
Посидел, барабаня пальцами по столу и уставившись в окно, за которым начинало смеркаться.
Потом поднялся, подошел к сейфу и достал из него коробку с инъектором, которую ему около часа назад вернула Шура. Повертел в руках аппарат, потом осторожно разрядил его.
Дозатор был пуст.
Дейнин пожал плечами, убрал инъектор обратно в сейф и сделал несколько звонков подряд.
Телефон в каморке Зарубиной не отвечал. Сестра-хозяйка ее тоже не видела.
Дежурный охранник бодро отрапортовал, что Зарубина вышла из Центра примерно сорок минут назад.
- У нее было что-нибудь в руках? - перебил его Дейнин.
- То есть? - тупо переспросил вахтер.
- Ну, сумка, пакет, сверток... что-нибудь в этом роде! - позволил себе повысить голос Дейнин.
- Да-да, сумка была, - торопливо доложил дежурный. - Черная такая, большая, из искусственной кожи... Да она с ней каждый день ходит... И что она только в ней таскает? Кирпичи, что ли?
Дейнин закусил губу.
- Such a bitch!* - с чувством провозгласил он.
______________
* Вот сучка! (англ.)
- Простите, Ярослав Владимирович? - вежливо осведомился вахтер.
- Это я не вам, Петр Ильич, - преувеличенно ласковым голосом сообщил Дейнин и брякнул трубку на рычаг.
* * *
Шура жила в старом пятиэтажном доме. Эти развалины собирались снести еще лет двадцать назад, но у градоначальства не то иссяк реформаторский пыл, не то просто закончились деньги, отведенные на социальные нужды. Как бы там ни было, ветхие памятники старины, отнюдь не охраняемые государством, продолжали скученно ютиться в недрах кварталов для бедноты.
Поднимаясь по лестнице, смахивавшей на тренировочную полосу препятствий для пожарников или спецназовцев (чего стоили хотя бы шаткие перила, державшиеся на одном-двух прутьях!), Дейнин думал, что он скажет Шуре, когда она откроет ему дверь.
Однако на его звонок никто не ответил.
Дейнин приник ухом к двери. В квартире царила какая-то странная, ватная тишина.
"Все ясно, - сделал вывод Дейнин. - Эта дуреха даже не подумала о том, что ребенок долго не проживет. А теперь, наверное, прикидывает, как избавиться от его трупика так, чтобы не привлечь к себе внимания. Клон клоном, а хлопот потом не оберешься. Так что теперь она вряд ли откроет кому-нибудь. Будет думать, что это милиция. Забаррикадировалась и сидит тише воды, ниже травы... Черт, что же делать, а? Я ведь не могу, в самом деле, обратиться к официальным инстанциям! А ломать дверь тоже не будешь - хотя ребята внизу томятся, им только намекни - с петель дверь снесут, стену головой проломят. Силы-то у них есть - хоть отбавляй, не случайно их посылают эвакуировать самых буйных головорезов..."
Он еще раз нажал на кнопку звонка и повернулся, собираясь уходить.
Но замок за его спиной щелкнул, и дверь со скрипом отворилась.
Шура была в домашнем ситцевом платье, которое еще больше подчеркивало ее нездоровую полноту. Лицо у нее было каменным, и Дейнин понял, что она знает, зачем он пришел.
Здесь, в скудной домашней обстановке, она казалась еще более жалкой, чем в Центре, и он смотрел на нее, утратив дар речи, и сердце его сжималось все больнее с каждым мигом.
- Это я, Шурочка, - каким-то отвратительно заискивающим голосом наконец выдавил Дейнин. - Я хотел бы с тобой поговорить. Но только не здесь...
На секунду ему показалось, что сейчас, не произнеся ни звука, она захлопнет перед его носом обшарпанную дверь и больше не откроет, но Шура отвела в сторону взгляд и хрипло проговорила:
- Заходите, Ярослав Владимирович.
Оказавшись в полутемной прихожей, наполненной запахом заношенной обуви и еле освещаемой пыльной лампочкой, Дейнин нарочито бодро осведомился:
- Ну-с, куда можно пройти?
Шура на миг замялась, но потом махнула рукой куда-то в глубь коридора:
- Туда. Там - кухня.
- Та-ак, понятно, - протянул Дейнин, двигаясь в указанном направлении. - Там - кухня, тут - санузел... конечно же совмещенный... Там комната... А вот еще одна комната...
- Соседки, - тихо сказала ему в спину Шура. - Только ее сейчас нет, она уже много лет здесь не живет...
- Я-асно, - протянул Дейнин, входя в тесную кухоньку. - Значит, одна здесь хозяйничаешь?
Шура шмыгнула носом и кивнула.
- Или теперь уже не одна? - грозно вопросил Дейнин, резко разворачиваясь, чтобы в упор уставиться на хозяйку дома. - Где он? В комнате?
- Вы о ком, Ярослав Владимирович? - пролепетала Шура, покрываясь багровыми пятнами.
- Ты знаешь, о ком, - прищурился Дейнин. - Знаешь, не за тем я пришел, чтобы мы с тобой играли в прятки... Давай-ка сядем и обсудим все как следует...
Не ожидая приглашения, он опустился на колченогий табурет.
Шура гороподобно возвышалась над ним, опустив глаза и теребя подол платья, словно заранее признавая свою вину.
"Что это я? - вдруг подумал Дейнин. - Ворвался, как какой-нибудь головорез из полицейского боевика... Приемчики какие-то дешевые использую. Не хватало еще пообещать ей, что правосудие учтет ее чистосердечное признание. Ты же врач, ученый, так неужели ты не можешь найти другие слова, чтобы поговорить с ней по-человечески? Или все, что тебя интересует, - это чтобы она вернула тебе ребенка?"
- Прошу тебя, Шура, присядь, - резко сменив тон, проговорил он. Ничего, что я буду называть тебя на "ты"?
Она невпопад кивнула и осторожно присела на край массивного стула, видимо, специально рассчитанного на ее вес.
- Шура, дорогая, - начал Дейнин и тут же мысленно поморщился: так фальшиво прозвучало это ласковое обращение. - Я знаю, что сегодня ты не до конца выполнила то, что обычно выполняла без тени сомнения. Я знаю, что сто восемьдесят пятый номер сейчас находится здесь. И я, в принципе, догадываюсь, почему ты попыталась его спасти. Ты уж прости меня, дурака, но, видно, в последнее время я чересчур часто использовал тебя для этой грязной работы... Но одно мне непонятно: зачем он тебе, этот уродец? - Губы Шуры дрогнули, словно ее ударили по лицу, но Дейнин безжалостно продолжал: - Он ведь нежизнеспособен, Шурочка, и ты сама должна это понимать. Все-таки не первый год работаешь у нас, должна была всякого навидаться...
