Роберт Хайнлайн - Проект «Кошмар»
Пятнадцать бесконечных минут в помещении царила полная тишина. Генерал снова снял трубку телефона.
— Это Хэнби, — сказал он. — Еще что-нибудь?
— Нет, господин генерал. Вашингтон на проводе.
— Что вы сказали? Вашингтон?
— Да, господин генерал. Госсекретарь. Это генерал, господин государственный секретарь.
— Это Хэнби, господин государственный секретарь, — он шумно вздохнул. — Вы в порядке? Вашингтон… цел?
Все слышали, как голос ответил:
— Конечно, конечно. У нас уже вышло время. Но я хочу вам сообщить, что противник разгласил на весь мир, будто наши города исчезнут в атомном пламени.
Хэнби заколебался.
— Но пока что ничего?
— Нет, нет. У меня связь с Верховным Командованием, оно контролирует все города, названные в списке. Все спокойно. Не знаю, благодаря ли работе ваших паранормальных — но как бы там ни было, этот слепой про…
Связь оборвалась.
Лицо Хэнби застыло. У него засосало под ложечкой.
— Это не здесь, господин генерал: должно быть, на другом конце провода, минуточку.
Они ждали. Наконец, телефонист сказал:
— Мне очень жаль, господин генерал, но я не получил никакого ответа.
— Попытайтесь еще раз.
Примерно через минуту — она показалась всем очень долгой — телефонист сказал:
— Есть связь, господин генерал.
— Это вы, Хэнби? — послышалось из трубки. — Вероятно, какие-то помехи. Итак, насчет эсперов. Хотя мы им очень благодарны, но мне бы хотелось, чтобы в газеты ничего не попало. Они могут неправильно интерпретировать это.
— Это приказ?
— Нет, нет! Но позвольте мне такие дела держать у себя на столе.
— Так точно, господин государственный секретарь, — Хэнби положил трубку.
— Жаль, что вы положили трубку, генерал, — сказал Мак-Клинток. — Я должен запросить, хочет ли шеф, чтобы вся эта история здесь развивалась и дальше.
— Идемте. Мы поговорим об этом на пути в мой кабинет, — генерал положил руку на плечо Мак-Клинтока и повел его прочь.
Около шести часов перед дверями поставили подносы, в этот вечер большинство эсперов заказало кофе. Миссис Уилкинс заказала себе чай и, оставив открытой свою дверь, болтала с каждым, кто проходил мимо. Гарри, продавец газет, обыскивал Милуоки, а о его чикагской находке до сих пор не поступало никаких сообщений. Миссис Экстайн или «Принцесса Кэти», как ее называли в ярмарочных кругах, сообщила, что «ощущает» денверскую бомбу в жилом трейлере, и теперь сидела над картой Нового Орлеана.
После того, как миновало время ультиматума, но никаких взрывов не последовало, паника спала. Связь стала лучше. Американцы заверяли друг друга в том, что противник только блефует.
Хэммонд и Рейнольдс около трех часов ночи заказали себе еще кофе. Когда Рейнольдс разливал его по чашкам, руки его заметно дрожали. Хэммонд сказал:
— Вы не спали две ночи. Ложитесь на кушетку.
— Вы тоже не спали.
— Я спал, когда вы дежурили.
— Я не могу спать. Я представляю себе, что будет, если заснет кто-нибудь из них, — он указал на длинный ряд дверей.
— Меня это тоже беспокоит.
Около семи часов утра из своей комнаты вышел Двойной Макс.
— Профессор, они ее нашли. Я чувствую там просто воздух.
Хэммонд сорвал трубку с рычага.
— Дайте мне Сиэтл — бюро ФБР!
Пока они ждали ответа, Двойной Макс спросил:
— Что теперь, профессор?
Рейнольдс попытался собрать разбегающиеся мысли.
— Теперь вы должны успокоиться.
— Только тогда, когда все это закончится. Кто на Толидо? Я знаю этот город.
— Э… малыш Барнс.
Хэммонд установил связь, выслушал доклад и осторожно положил трубку на рычаг.
— Они нашли ее, — прошептал он чуть слышно. — Она была в море.
— Я же говорил, что она мокрая, — сказал Двойной Макс. — Теперь о Толидо…
— Хорошо. Скажите мне, когда сможете взять его на себя, тогда мы позволим Барнсу отдохнуть.
Мак-Клинток ворвался в помещение около семи тридцати, за ним следовал Хэнби.
— Доктор Рейнольдс! Полковник Хэмбонд!
— Тише! Если вы напугаете моих людей!..
Мак-Клинток сказал несколько тише:
— Признаюсь, я возбужден. Но это важно. Они нашли бомбу в Сиэтле и…
— Да, да, стрелок Эндрюс уже сказал нам об этом.
— Что? Откуда он это знает?
— Безразлично, — вмешался Хэнби. — Важно лишь то, что взрыватель уже сработал, когда нашли бомбу. Теперь мы знаем наверняка, что это ваши люди спасли город.
— Теперь с ними покончено, — добавил Мак-Клинток. — Я должен все взять на себя, — он нагнулся над телефоном. — Связист? Соедините меня по прямому проводу с Белым Домом.
— Что вы подразумеваете под словами «взять на себя»? — медленно спросил Рейнольдс.
— Что? Ну, именем президента я беру на себя всю власть. Следите, чтобы эти люди ни на мгновение не расслаблялись!
— Но что вы хотите делать конкретно?
— Ничего, доктор, — поспешно сказал Хэнби. — Мы только установим связь с Вашингтоном.
Они стали ждать дальше. Рейнольдс подавил свои чувства к Мак-Клинтоку, взял чашку кофе и бросил в рот таблетку бензедрина. Он надеялся, что и его люди наглотались этого снадобья достаточно, но не чрезмерно. Только миссис Уилкинс ни за что не хотела к нему прикасаться. Он хотел спросить ее или кого-нибудь другого, как обстоят дела, но знал, что этого делать нельзя. Каждая бомба была скована тонкими ниточками мыслей, и отвлечься на долю секунды — значило потерять слишком многое.
Вспыхнула лампочка внешней связи, и Хэнби взял трубку.
— Конгресс заседает весь день, — сообщил он, — а президент выставил встречный ультиматум: они должны найти и обезвредить бомбы, или мы начнем бомбить их страну, — лампочка вспыхнула снова, и опять трубку взял Хэнби. Лицо его просветлело. — Нашли еще две бомбы, — сказал он. — Одну в Чикаго, точно там, где указал наш человек, а другую в Кэмдене.
— Кэмден? Как ее нашли?
— Всех агентов противника, конечно, сразу же арестовали. Среди них был парень, которого они без допроса отправили в Кэмден, и это сильно его обеспокоило: он, конечно, знал, что находится в полутора километрах от бомбы. Кто из ваших людей курирует Кэмден?
— Мистер Димуиддл.
— Старик с больными ногами?
— Верно. Почтальон на пенсии. Генерал, мы предполагаем, что в каждом городе имеется только по одной бомбе?
— Конечно, нет! — ответил Мак-Клинток. — Эти люди должны…
— Разведывательное управление считает, — прервал его Хэнби, — что каждый город минирован только одной бомбой, за исключением Нью-Йорка и Вашингтона. Если бы у них было больше бомб, то в списке было бы больше городов.
