Николай Гуданец - Двое с Золотой Канавы
— О да, безусловно, вы решительно протестуете, ну а мы, в свою очередь, принимаем к сведению ваш протест, целиком и полностью. Не так ли, коллега?
— Мгм, — буркнул нейрофизиолог.
— Вот видите. Разве стоило так волноваться? Вы протестуете, причем решительно, а мы принимаем к сведению, вот и все, не правда ли?
— И от ГОООС, и от МООЧИ? — с оттенком недоверия, но уже гораздо миролюбивее спросил гость.
— Простите, не понял... Ах да, вне всякого сомнения. И от... ну словом, от обоих. Мы вам чрезвычайно признательны, очень рады были познакомиться, непременно заходите еще. — И, дружески приобняв гостя за плечи, Эмли попытался проводить его до дверей кабинета.
— Погодите-ка, это еще не все. — Бундурмах машинально сделал несколько шагов к выходу, но затем решительно высвободился из объятий психотерапевта.
— А разве вы представляете интересы еще какого-нибудь общества? — удивился Эмли.
— Вы меня с толку не сбивайте. Надо же, совсем заморочили голову. Что вы теперь будете делать?
— Продолжать свою работу, — буркнул Йойл. — А что касается вашего протеста, то можете его...
— Изложить в письменной форме, — перебил Эмли, — и желательно в двух экземплярах, один коллеге Йойлу, а второй мне, мы с удовольствием еще раз с ним ознакомимся и, повторяю, безусловно примем к сведению. Так что всего вам доброго, весьма рад знакомству...
Однако визитер снова воспротивился мягким попыткам выдворить его из кабинета.
— Э, нет, вы сначала ответьте прямо, — потребовал он. — Дальше-то что? Отпустите вы тех двоих или нет? Или мне придется принять меры?
— Конечно отпустим, непременно, даю вам слово... — затараторил Эмли.
— Позвольте! — вскочил возмущенный Йойл. — Как прикажете вас понимать, коллега? Что это значит — отпустим?
— Разумеется, отпустим, — подтвердил психотерапевт, яростно гримасничая и подмигивая коллеге.
— Только попробуйте не отпустить, — пригрозил Бундурмах. — Я тогда та-акое общественное мнение организую, та-акой шум подниму...
— Ну что вы, что вы, зачем, — успокаивал его Эмли, в то время как Йойл почел за благо умолкнуть. — Ведь мы уже обо всем договорились, не так ли?
После продолжительных уговоров и увещеваний посетитель наконец покинул кабинет.
— В чем дело?! — вскричал Йойл, едва Эмли затворил дверь за гостем. — Если я вас правильно понял, вы решили отказаться от проведения опытов в угоду этому маньяку?!
— Позвольте с вами не согласиться, это отнюдь не маньяк, а ярко акцентуированный тип устремленного интроверта, прошу не путать. Между прочим, именно среди естествяков они встречаются чаще всего...
— Меня интересует одно, — не унимался Йойл. — Вы пообещали ему, дали честное слово, даже не потрудившись узнать мое мнение. И что вы теперь намерены делать?
— Позвольте, коллега, боюсь, вы не совсем внимательно меня слушали. Для устремленного интроверта это вполне естественно и извинительно, но для вас... — И Эмли с иронической усмешкой развел руками.
— Но я своими ушами слышал, что вы пообещали ему отпустить обоих колонистов. Разве нет?
— Да, совершенно верно. И даже дал честное слово, вы не ослышались. Но разве мы собираемся держать их у себя вечно? Ведь мы их рано или поздно отпустим, когда эксперимент будет окончен. Вы улавливаете? Я дал слово их отпустить. Однако, заметьте, я не уточнял — когда именно...
— А что вы ему скажете, когда он заявится сюда опять?
— Это исключено, — вовсю разулыбался психотерапевт. — Он полностью удовлетворен, скомпенсирован и больше к нам не придет. Это я утверждаю как специалист.
5
Хотите верьте, хотите нет, а мы с боссом попали на небо. Так нам объяснил чернопузый профессор. Поначалу мы никак не могли поверить, нам квантофильм. Это вроде иллюзиона, только картинки мелькают не на плоской стене, а как бы висят перед тобой в воздухе, и вдобавок они цветные. Конечно, никаких голых баб и ушлых сыщиков в ихнем иллюзионе и в помине не было. А было про звезды, и как вокруг них крутятся планеты, и как можно летать от одной звезды к другой на железной махине величиной с гору. Оказалось, наша Золотая Канава находится на захудалой планетишке возле малюхонькой звезды, причем довольно-таки на отшибе этой самой Галактики, и, когда я это увидел, мне даже обидно стало. Хотя обижаться тут не на кого.
Смотрели квантофильм мы в ихней лаборатории. Нас усадили в кресла с высокими спинками, а на головы напялили эдакие каски, к которым прицеплены витые разноцветные шнурки, ну в точности как косички.
Я скоро смекнул, что за каски такие. С их помощью можно узнать, какие дела творятся у человека в мозгах. Неприятно, конечно, когда всякие там чернопузые профессора залезают к тебе в черепушку. Хотел я сперва запротестовать, потом подумал-подумал — и махнул рукой. Пускай. Ничего лестного для себя они там не найдут.
В лаборатории, где мы сидели, тьма-тьмущая всяких железных шкафов и комодов, горят какие-то све-тильнички, точечки, окошечки, по ним снуют яркие зигзаги, ну прямо глаза разбегаются. Из одной тумбочки выползает широкая лента, исчирканная цветными линиями так, словно кто-то над ней очень долго корпел, бывши крепко с похмелья. Горбоносый разглядывает ленту и что-то пошептывает смазливой Айзи, а та знай себе щелкает рычажками.
— Эмли! — вдруг позвал он. — Компьютер выделил специфическую волну. Причем вероятность равна восьмидесяти шести.
— Гм, — бормочет чернопузый. — Это уже кое-что... Уважаемый Рольт, не угодно ли вам поиграть со мной в вопросы и ответы?
— Как это?
— Я буду произносить какое-нибудь слово. А вы, пожалуйста, отвечайте не задумываясь. Говорите первое, что придет в голову. Хорошо?
— Валяйте.
— Ну-с, начали. Пища.
— Дерьмо, — выпалил босс.
У чернопузого глаза полезли на лоб.
— Это... как понимать? Странные ассоциации. Разве вы недовольны нашим рационом питания?
— Не. Доволен.
— Так почему же?..
— А так. Одно без другого не бывает.
— Н-да, резонно, — соглашается тот. — Позвольте узнать, вы запорами не страдаете?
— А вам что, самому клистир не во что ставить?
Дальше все в том же духе. Диву даюсь, как это чернопузого не стошнило от боссовых острот.
Потом он принялся экзаменовать меня. Ну тут прошло без осечек. «Рука» — «в морду». «Ночь» — «кабак». «Веселье» — «бабы». «Голова» — «похмель». И тому подобное. Отвечал я четко, будто гренадер на плацу, и чернопузый Эмли остался страсть как доволен.
— Ну как там результирующие, Йойл? — спрашивает.
Горбоносый залопотал про какие-то «проекции», «синусы», «амплитуды», «скважности», «спектры» и в конце концов заявляет, что вероятность равняется уже девяносто одному, соответственно, погрешность всего девять.
