Александр Житинский - Полдень, XXI век, 2009 № 02
— А чего ты их провожать поперся? — поинтересовался Примус. — Ну, приехали и уехали, тебе-то что?
— Так этот… Мелитон… он вроде в авторитете был, — объяснил Теркин. — Я его и уважил, вещи помог к вагону донести.
— Вещи? — в один голос сказали Нечаев и Примус. — Какие вещи?
— Видеомагнитофон и телик маленький, — удивленно глянул на них Теркин. — Мелитон еще хвастался, что почти на халяву их взял!
— А телевизор какой был? — не отставал Примус. — Наш, отечественный?
— Наши таких делать не умеют, — сказал Теркин. — Японский телевизор был, «Сони» называется.
Нечаев поманил оперуполномоченного в коридор.
— Давай, — сказал он, — бери машину и вези Броньку к следаку, пусть допрашивает под протокол. Ну, и опознание с антикваром пусть сделает. А после этого на вокзал. Время отъезда нам известно, поезд — шестьсот девятнадцатый, я сам на нем в Ростов недавно мотался, а вагоны вилкой возьми — до и после вагона-ресторана. Имя Мелитон редкое, на весь поезд одно такое и будет.
— Так что, нам его отпускать? — растерянно спросил Примус.
— Отпускать, отпускать, — подал голос Теркин. — Ну, не при делах я, начальники!
Нечаев выразительно глянул на оперуполномоченного и несколько раз стукнул согнутым средним пальцем по косяку двери.
— Ну конечно, — сказал Примус. — А как же!
* * *Пока следователь допрашивал свидетеля, Примус съездил на вокзал.
Компьютерный учет, введенный на железной дороге, дал свои плоды — в шестом вагоне поезда шестьсот девятнадцать, проследовавшего тридцатого июля в Ростов, двадцать первое место занимал Мачарашвили Мелитон Гочиевич, паспорт VI-EO № 524095, прописанный в Ростове по ул. Пролетарская, 94. На девятнадцатом месте до Ростова ехал Вахт Герман Иоганнович, паспорт Х-ДН № 782131, прописанный в Ростове по ул. Атамана Платова, дом 3, кв. 11.
— Распечаточку можно сделать? — попросил Примус кассиршу.
— Для милиции — всегда пожалуйста, — лениво и равнодушно сказала кассирша, облизывая полные карминно-красные губы, и склонилась над клавиатурой.
— Я позвоню? — спросил Примус, указывая на телефон. — Начальству…
— Хоть господу Богу, — сказала кассирша. — Если номер знаешь.
— Я не Богу, — сказал Примус. — Всего лишь его заместителю по розыску.
Глава четвертая— Телевизор с видаком они зря взяли, — сказал Нечаев. — Пожадничали.
— Так ведь в Ростов уезжали, — объяснил Примус. — А вещи обычно в региональном розыске значатся. Кто их в Ростове по Волгограду проверять будет? Да я и не помню, чтобы наш следователь их в розыск объявлял. Паспорта на технику, правда, изъял, сам видел, а розыск, наверное, еще не объявил.
— Ладно, — сказал Нечаев. — Возьми у меня бланк и подготовь толковую шифровку в Ростов. Какие вопросы поставить, сам знаешь. Тетрадочку Медника из больницы забрал?
— Уже полистать успел, — Примус полез в сейф и достал из него толстую потрепанную общую тетрадь. — Ничего интересного. Расчеты какие-то, режимы работы приборов. Но кое-что я все-таки нашел, — он раскрыл тетрадь на странице, отмеченной вложением незаполненной повестки. — Вот, Иваныч, смотри: все шестеро здесь.
На странице и в самом деле был список из шести знакомых фамилий. Список был заключен в рамку, выполненную красным стержнем шариковой авторучки, и над рамкой в правом углу жирно значилось «СГ».
— Я думаю, он так донора обозначил, — сказал Примус. — Но сколько не примерял, ни один из работавших с больницей доноров не подходит.
— Слушай, Коля, — сказал Нечаев. — А оно нам надо? Придет ответ из Ростова. А там, даст Бог, телевизор с видиком изымем. Биологичка свое слово скажет… Ясно ведь, что нашего потерпевшего ростовчане грохнули.
— А за что? — спросил Примус.
— Вот пускай этот вопрос прокуратура и выясняет. Возьмем исполнителей, пусть они следователю и поют, что их заставило на уважаемого доктора руку поднять. Знаешь, я вдруг подумал, может, мы сами городим разную ерунду? А на деле все проще было? Эти Мелитон с Германом приехали навернуть в нашем городе десяток хат, залезли к Меднику в квартиру, а тот приятеля проводил и посапывает себе. Ребятки и взялись на хате шуровать. Только не рассчитали — Медник проснулся. Вот кто-то из них и успокоил нашего гинеколога, или кто он там по своей научной линии. Годится?
— А модификанты? А ангелы? — растерянно спросил Примус.
— А они у нас наложились на реальные происшествия, — сказал Нечаев. — Вот мы и стали искать разные загадки в работе потерпевшего. Ничего, возьмем убийц, они нам сами все расскажут. Крепиться нам есть чем, никуда эти урки не денутся.
— Иваныч, — подумав, сказал Примус. — Слишком все просто. Не так все, не так.
— А ты упрощай, — посоветовал Нечаев. — Знаешь, если ты нашел мертвого бомжа в подвале, не думай, что это переодетый миллионер. Это всего-навсего бомж, и уговорил его лежать тихо другой бомж половинкой кирпича по голове. Ничего сверхъестественного. Ты подписку с Теркина взял?
— Взял, — кивнул Примус.
— Вот и славно. Возьми корочки и бланки и оформляй. Псевдоним ты ему дал или сам выбрал?
— Сам, — сказал оперуполномоченный. — «Вороном» назвался.
— Пусть будет «Ворон», — согласился Нечаев. — Лишь бы стучал как дятел. Ты не затягивай, нашему отделу до конца месяца три вербовки сделать надо.
Николай Евграфов работал в уголовном розыске пятый год и постепенно приходил к пониманию своей работы. Основывалась она на хорошей работе со свидетелями и информации, которая поступает от негласных сотрудников, которых сами работники уголовного розыска называют агентурой, а люди презрительно именуют стукачами. Но зря они так пренебрежительно относятся к ним, среди агентуры есть в своем роде недюжинные и талантливые люди. Зачастую им приходится быть настоящими артистами. Ну, чем для лицедея может обернуться провал на сцене? Метнут в него подгнивший помидор или тухлое яйцо? Это уж в самом крайнем случае. Агент уголовного розыска играет свою роль перед взыскательным и наблюдательным зрителем, который фальши не принимает и отреагировать на нее может, сунув «перо» в бок провалившему выступление артисту. А польза от негласного сотрудника велика. По телевизору мы часто видим, как изымаются огромные ценности, захватываются крупные партии наркотиков, задерживаются сексуальные маньяки и лидеры преступных группировок. И редко кто задумывается, что этим милиция обязана неприметному человечку, находящемуся рядом с преступниками и знающему их замыслы и намерения. Неприятие наше идет от прежних времен, когда благодаря доброхотам, писавшим доносы, интеллигенция нашей страны разделилась на тех, кто сидит, и тех, кого могут посадить в любое время. Причем мало кто задумывался над тем, что уже сидящих в тюрьмах посадили доносы тех, кому еще только предстояло сесть в недалеком будущем. Но агентура уголовного розыска всегда была нацелена на выявление тех, кто и в самом деле мешает жить людям. И свою работу агенты чаще всего выполняли добросовестно. Обычно у агента уголовного розыска есть собственные грешки, поэтому он торопится сдать тех, чьи грехи перевешивают его собственные. К таким людям относился и Теркин. Евграфов не удивлялся, что начальник сразу понял сущность этого человека: у Нечаева и опыта было больше, и людей он знал лучше.
